Анастасия Вербицкая - Ночью

Она села, как-то бессильно сгорбившись. С нежностью, какой он сам от себя не ожидал, Михайлов опять обнял её и положил её голову к себе на плечо.

— Вера, дорогая, скажите, что я могу сделать для вашего счастья? Я не остановлюсь ни перед чем…

Она поняла, наконец, и ей стало страшно. То, что она силилась забыть, с чем боролась когда-то, что считала конченным, поднялось разом со дна души, и вся она содрогнулась, с головы до ног. Он это почувствовал. Голос его опустился до шёпота.

— Неужели ни одного светлого мгновения, Вера? А нынче? Вы разве минутами не были счастливы? Давайте, сыграем вместе! Сознаюсь вам: едучи сюда, я так мечтал об этом!

Она вырвала свои руки и бессознательным движением занесла их за голову.

— Не надо!.. Ничего не надо! Ни светлых мгновений ни забвения! Я не ребёнок… Зачем вы утешаете меня и дразните вашими планами? Постойте, дайте высказаться!.. Я так долго молчала… Помните, помните… — трепетал и звенел её голос. — Мы с вами вышли из освещённого сада. И тёмная ночь ещё черней показалась… Так и моя жизнь теперь… Ведь, у меня после этого спектакля каждый нерв болит. Я из колеи выбита… После этого трепета там, на сцене, после этих счастливых минут, да опять корыто, кухня, больные дети, долги… А главное — одиночество… вечное одиночество… И когда я успокоюсь теперь? Когда? Ведь, вся моя молодость, все мечты мои погибшие вспомнились теперь… и заснуть не дадут… А завтра вставай! И опять то же, без просвета, без конца… А вы уедете… забудете… У вас там своя жизнь… И зачем вы приехали? Зачем сидите здесь?.. Уходите! Вы мне столько напомнили… Мне больно вас видеть…

Она не могла удержать рыдания.

Михайлов дрогнул и обернулся к ней с расширенными зрачками. Тяжело дыша, он старался завладеть её руками и заглянуть в её лицо.

— Постойте… одну минуту… Вера, ответьте мне, Бога ради!.. Меня эта мысль гложет… Помните вы ту ночь?.. Последнюю?

— Пустите меня, Сергей Вас…

— Помните… ту минуту?.. Ну вот, ответьте мне… если б я тогда…

Он весь дрожал. Она вдруг посмотрела в его лицо большими, совсем тёмными глазами.

— Да! Да!.. Да! — крикнула она с отчаянием. — Это было бы так… У меня уже не было силы… и воли бороться… Но вы ушли… И не вернулись…

— А вы ждали? — хриплым звуком вырвалось у него.

— Не знаю… ничего не знаю… Кажется… да… Нет!.. Зачем лгать!.. Я ждала вас…

Он застонал и спрятал лицо в руках. Она говорила что-то. Он не слышал. Ему словно кричал кто-то в уши: «Вот как проходят мимо счастья! Ты жаждал красоты жизни и ушёл без борьбы, когда она тебе готова была улыбнуться… Что разлучило? Какие предрассудки? Какие жалкие условности?»

Вдруг он выпрямился. В его объятиях на этот раз она почувствовала отчаяние и решимость.

— Вера, не гоните меня… Живут раз только… Не повторяются такие минуты…

— Сергей Васильич…

— Не отталкивай же меня… Вера, Вера! Неужели же ты не поняла? Я не забыл тебя… тебя любил одну… всегда…

— Оставьте… пустите!

— Ну, брось ты мне эту минуту счастья!.. Как милостыню… Брось… Одну только ночь!

Она вырвалась из его рук и встала.

— Ночь пройдёт, Сергей Васильич… и… настанет утро… Как я его встречу?.. Вы об этом забыли?

Он потянулся к ней. Но она, дрожа и задыхаясь, отодвинулась опять.

— Нет!.. Не надо!.. Уходите! Я постараюсь позабыть… Я тоже помнила вас… все эти годы помнила… но… я гнала мысли… Есть такие вещи, о которых думать даже страшно… Отравишься… Ну да!.. И я… и я тоже с ума сходила… Теперь прошло… И порыву этому вашему не верю… Постойте!.. Не то… Я хочу сказать, что это лишняя иллюзия… Вы не меня любите, а прошлое наше… то, чего уж нет… Разве меня можно любить теперь? Я тупа, зла. Я вся высохла… страшная такая стала… Когда я увидала вас нынче, я вспомнила себя другою… словно покойника дорогого… Уйдите, ради Бога!.. Мне тяжело…

— Вера! Какая бесполезная жестокость! За что?

— Нет… Вы не поняли… А кто вам сказал, что я захочу пережить такую ночь? Что, уступив вам, я соглашусь и дальше опять на годы будней? Разве вы знаете меня? Не из-за укоров совести… Их у меня не будет…

Он опять рванулся к ней. Но она отшатнулась и сделала невольный жест, как бы отталкивая его.

— Да, не будет!.. Пусть это цинизм, пусть безнравственно! Я не этим буду мучиться… А тем, что после жить по-старому я уже не смогу… Понимаете, Сергей Васильич? Не смогу!.. А моя жизнь нужна…

— Вы не любите меня… Какая любовь рассуждает?