Николай Амосов - Мысли и сердце

Но еще десять дней впереди. Не будем об этом думать сегодня. Вон клен какой красивый. А вот яблоня. Яблок сколько!

Есть хочу. Вдруг засосало под ложечкой. Быстрей пойдем.

Симпатичное лицо у инженера. Аркадий, как его? Да, Павлович. Спокойный человек. Если бы к весне они сделали эту пробную камеру! Чтобы убедиться. Одно дело - статьи в журналах, другое - своими глазами. Но я чувствую, что должно быть хорошо. Опять «чувствую».

Леночка сейчас встретит во дворе. Представляю - прыгает со скакалкой, косички взлетают. Дедушка! Дедушка! Обнимет за шею. Подниму ее. Ух, тяжелая! Не как те детишки, что на приеме. Тощие такие, ручки как палочки. А потом приходят такие хорошие! И от этого тоже сегодня хорошо - лица матерей еще дрожат в памяти, подбадривают.

Счастье. Как им всем дать счастье? Как сделать Леночку счастливой? Неужели только стихия - кому как повезет в жизни? Встретит какого-нибудь прохвоста - и пропали труды, рухнули надежды. Не доживу. Пусть без меня.

Нет, не может быть. Мы должны научить ее быть счастливой. Шутишь, брат. Этому научить нельзя.

Можно. Нельзя совсем спасти от прохвоста, но уменьшить шансы. И научить, как выстоять. Что нужно?

Развивать любопытство. Тогда потянется к науке, творчеству. Это большое наслаждение - искать, мучиться.

Научить работать и добиваться. Настойчивость. Тогда не упустит мечту. Будет усталость и радость отдыха. Еще искусство. Книги, театр, музыка. Можно забыться, отринуть жизнь, улететь. А потом ходить и вспоминать, и мир преломляется через голубую призму. Еще - общение. Есть хорошие люди, умные. Уметь найти. Беседы с ними - удовольствие… И выпить при этом хорошо. Если в меру. Не всегда умеешь оценить и удержаться. Но это не для женщины. Не быть жадным к вещам.

И в самом деле, получается - можно научить. Я учу. Пытаюсь учить. Если бы всех детишек учили!

Что сел? Иди смотри больных. Ждут: «Профессор!» А что профессор? Просто старик. Неужели у всех будет плохо?

У Симы (моей Симочки!) - рецидив [26]. Нет сомнений. Марья говорит - шум, сердце снова увеличилось, печень застойная, одышка. Рецидив. Страшно идти смотреть.

И Лена плохо себя чувствует. Не ложится в больницу, потому что боится: «Теперь совсем».

И Саша уже месяц не появляется. «Простудился». Я-то знаю, что не то. Володя ходит к нему по делам, рассказывает - дома все лежит. В институте бывает через день. И то часто пропускает.

А я и не заметил, что ему хуже.

Нет, заметил, давно заметил, но все гнал эту мысль от себя, боялся признаться.

Признаться в собственной глупости.

Почему в глупости? В бессилии. Не погрешил, когда вшивал. Нет. - Он уже в могиле был бы. А тут живет.

Но отсрочка кончается. И я опять виноват.

А Мишка этот, черт проклятый! Мировое открытие сделал - митральный клапан! Американцам не удалось, вот мы - русский гений!

Да нет. Мишка ни при чем. Американцы писали: «Отличная ткань». Испытания прочности, на износ. Сотни аортальных клапанов. Наблюдения - два, три года. На конгрессах докладывали. Три года назад я сам видел - вшивали всем, напропалую, даже нетяжелым больным. Этот Бенсон: «Через год ткань как новая!»

Зато теперь статья за статьей: «Лепестковые клапаны не выдержали испытания временем». Ткань разволокняется, прорастает и сморщивается. Рецидивы почти у всех. «Мы уже заменили двадцать клапанов. Смертность - пятнадцать процентов!» Ура!

Были же у них сомнения и два года назад? Не могло не быть. Молчали.

Брось ругаться. И наши такие же. Тоже изобретут что-нибудь, трубят, а как не оправдает себя - молчок. Где-нибудь случайно узнаешь. Помнишь заполнение поролоном полости после удаления легкого? Тоже как хвалили! «Разрешение проблемы». Потом почти у всех пришлось выдирать этот поролон - нагноился. Но «обратной» статьи так и не было, не помню. Хорошо, что мы тогда не поддались - всего пяти больным сделали. Проявили осторожность. «Подождем».

Медицина знает много подобных историй. Новые лекарства, операции. Потом оказывается - бесполезные, а то и вредные.

Без этого нельзя. Не все можно проверить на собаках и мышах. Только через грустный опыт отстаивается золотой фонд медицины. Врачи тоже люди, и они искренне увлекаются. Материал для экспериментов, к сожалению, неподходящий. Но другого нет.

Одно нужно - честность. Признайся, удержи других.

Но на это тоже надо мужество. Ох, как не хочется признаваться! Что вот ты скажешь Симе, Саше, Лене? Крутиться небось будешь: «Ревматизм, временное ухудшение…»