Николай Амосов - Мысли и сердце

Хорошо, когда у человека есть такой пунктик. Когда есть гипертрофированные корковые модели: изобретать, писать, просто делать людям приятное… Получать удовольствие от хорошо сделанной работы.

Общество должно учить этому ребятишек. Прививать правильные общественные программы. Иначе - беда. Природа поставила нам столько мин. Кора из любого инстинкта может сделать порок. Пищевой рефлекс станет жадностью, половой приведет к разврату, приятное чувство от похвалы превратиться в честолюбие.

Пойдем делать дело. Если эта карта будет бита, то снова нужно решать - что делать? А данных нет. Бросать монету? Когда уже будут умные машины, на которые можно переложить выбор решения?

Не дождусь. Нет.

Так много центробежных сил, разделяющих людей. Саша хорошо написал в тетрадке. Ограниченность в познании: один другого не понимает, потому что просто не знает, о чем речь. Субъективность - чувства мешают правильно оценивать. Увлеченность - гипертрофировались в коре одни модели, и события рассматриваются односторонне. Все другое отвергается с порога. Сколько вреда причинили человечеству убежденные, но ограниченные люди!

Пожалуй, прежде всего нужно отказаться от категоричности в суждениях. Понять, что наша моделирующая установка ограниченна. Что кажущиеся простыми вещи в действительности иногда очень сложны.

И снова нужны умные машины, способные моделировать и анализировать очень сложные системы. Хотя бы представлять обоснованные материалы для решения людям.

Хорошо давать рецепты поведения. Но так трудно следовать им самому.

Пошел. Наверное, там все готово.

Снова операционная. Который раз?

Обстановка: Саша на столе. Спит. Дышит сам, через трубку. Леня ему немножко помогает, тихонько сдавливая мешок в такт с Сашиным дыханием. Рядом, на каталке, лежит наш герой Степа. На лице - блаженная улыбка. Искупает грехи. Между ними столик, на котором установлен несложный аппарат для переливания крови. Трубки его уже присоединены к венам. Олег готов начать. Лицо его выражает нетерпение. Марина стоит рядом у своего стерильного столика.

Оксана в той же позе сидит перед своим экраном. Наверное, она сильно устала - сидит перед экраном уже четырнадцать часов. Боится отойти - а вдруг снова остановка? Закончим - и нужно ее отправить.

Дима что-то записывает в своем листке. Леня на корточках у дренажа. Мария Васильевна, Петро, кое-кто из молодежи…

Снова, в который раз вопрос:

– Как показатели? Дима:

– Порядок. Все готово, анализы взяты. Мы уже хотели за вами идти.

– Начинай, Олег. Качай не быстро, но непрерывно, чтобы кровь не свернулась в трубках. Примерно один шприц за двадцать секунд.

Переливание начато.

– Женя, сколько капель в минуту?

– Колеблется от сорока пяти до пятидесяти пяти.

Молчание. Слышно, как с легким щелчком Олег переключает кран аппарата - от всасывания на нагнетание. Дима непрерывно держит руку на пульсе. Оксана смотрит за электрокардиограммой, чтобы не было какой неприятности.

– Наркоз не углублять?

– Зачем? Ведь озноба нет.

Прошло пять минут. Перелито двести пятьдесят кубиков крови. Кровотечение из дренажа не уменьшилось. Неужели не подействует и это?…

Что же тогда - ждать или раскрывать рану и искать сосуд? Все уже передумано. Почки. Печень. Довольно.

– Сколько мочи?

Женя смотрит на бутылочку, в которую выведен катетер. Она до половины наполнена темно-бурой жидкостью.

– Сорок кубиков за тридцать минут. Дима добавляет:

– Анализ немного лучше.

Что же, это неплохо. Почки работают, - значит, можно кровь переливать. Так боюсь оперировать повторно. Подождем еще. Пока рано отчаиваться.

Олег продолжает качать. Все идет спокойно. Степа - как ни в чем не бывало. Здоровый, что для него пятьсот кубиков! Он утомлен, не спал двое суток. Не подействует ли это вредно на больного? Помнится, я где-то читал, что собаки, которым переливают «утомленную» кровь, засыпают. Пожалуй, это даже полезно. Посмотрим.

Как просто и буднично это совершается. Журналист написал бы: «Героический поступок врача!»

– Михаил Иванович, осталось два шприца до пятисот кубиков. Прекращать? Степа меня опередил:

– Бери еще двести, Олег. Я здоровый, перенесу.

– Степа, молчи! Героем у нас все равно не будешь. Намек?

– Давайте сделаем так: возьмем еще двести пятьдесят кубиков, а потом сразу же перельем ему столько же консервированной. Больной получит полноценную кровь, а Степа - хорошую компенсацию.