Иван Старчак - С неба - в бой

26 июня 1942 года Петр Балашов вылетел на очередное задание. Группу, которую он возглавлял, атаковали вражеские истребители. Балашов вступил в бой с четырьмя Ме-109. Из жестокой схватки он вышел победителем, сбив одного «мессершмитта». Но и сам получил ранение в руку.

Петр Павлович отказался идти в госпиталь. Лечился в полку, продолжая службу. Поправился сравнительно быстро и опять — в небо.

Однажды вместе со всем подразделением отправился на штурмовку неприятельской моторизованной колонны. Она сильно прикрывалась авиацией. Но «илы» пробились к войскам противника и нанесли по ним удар.

Во время третьего захода, когда оказались над тонким слоем облаков, встретились с «мессершмиттами». Их было много. Разгорелся жаркий бой. Штурмовики отбивались. Но вот, объятый пламенем, полетел к земле сначала один «ил», затем другой… Чтобы группа могла уйти от преследования, капитан Балашов, пропустив вперед ведомых, развернулся и пошел навстречу истребителям. Более десяти минут продолжалась неравная схватка. Балашов поджег одного «мессера», в другой машине в упор расстрелял пилота, но и его нашла вражеская пуля. Уже смертельно раненный Балашов повел свой «ил» навстречу «мессершмитту». На огромной скорости самолеты столкнулись. Раздался взрыв…

Капитан Петр Павлович Балашов прожил чуть больше тридцати лет…

После войны я взял на себя печальную миссию разыскать родителей тех, кто сложил голову на поле брани, и рассказать все, что мне удалось узнать о последних днях и часах их сыновей. Я писал на Украину, в Чувашию, Горький, Ленинград, во Владимирскую область… Многие из погибших парашютистов считались пропавшими без вести. Их отцы и матери, возможно, тешили себя надеждой, что они еще вернутся. Я должен был сообщить им жестокую правду. В чувашском поселке Вурнары мое письмо нашло Евфалию Михайловну — мать Бориса Гордеевича Петрова. Из него ей стало известно, что одной августовской ночью 1943 года ее Борис, ставший уже инструктором парашютной службы и получивший звание лейтенанта, вместе с десантной группой полетел за линию фронта. Над территорией, занятой фашистами, Ли-2 был обнаружен. Вспыхнули прожекторы, их голубоватые лучи зашарили по черному небосводу, открыли огонь зенитки. Взрывные волны начали швырять самолет из стороны в сторону. Один снаряд угодил в мотор. Командир корабля распорядился: «Быть в готовности к вынужденному прыжку». Летчик предпринимал все, чтобы выйти из зоны обстрела. Еще чуть-чуть, и ему, пожалуй, удалось бы это сделать. Однако новое попадание вывело из строя второй мотор.

Теперь оставалось только одно — улететь как можно дальше от неприятельских позиций и выбросить парашютистов. Пилот потянул к лесу. Ли-2 горел. Наступила та самая минута, когда ничего больше не оставалось, как покинуть машину.

Борис Гордеевич Петров

Командир экипажа подал сигнал. Включив автопилот, он и сам намеревался воспользоваться парашютом. Но система самоуправления не работала.

Борис Петров в это время стоял у открытой двери и помогал десантникам покинуть самолет. Вот уже выпрыгнул последний боец, потом радист, штурман, воздушный стрелок… Где же остальные? Петров обернулся. К нему подбежал бортовой техник:

— Второй летчик ранен в ногу, оставлять корабль не хочет. Командир за штурвалом… Не дослушав его, Петров крикнул:

— Давай ныряй скорее, а то вот-вот взорвутся баки!

Подтолкнув товарища в спину, Борис бросился к пилотской кабине. Она освещалась ярким пламенем пожара. Второй пилот стоял бледный, прижавшись спиной к перегородке. Петров взял его за плечи:

— Пойдем, помогу выброситься.

Но тот оттолкнул Бориса:

— Оставь! Мне все равно не приземлиться… — Отстранив командира, он сел за штурвал: — Не теряйте времени!

Тогда Петров помог выскочить командиру корабля. А сам уже не смог…

С волнением читал я ответные строки матери Бориса Гордеевича Петрова:

«О моем дорогом, любимом сыночке Бореньке не высыхают мои глаза. Все еще не верю, что его у меня нет…

Ваше письмо, дорогой Иван Георгиевич, буду хранить до конца дней своих. Страшную картину воскрешает оно… Ведь Боря так хотел жить, учиться… С фронта он писал: «Мамочка, потерпите. Мы победим врага, это будет скоро».

Мне тяжело, Иван Георгиевич. Но я горжусь, что сын погиб спасая боевых товарищей. Он и в детстве был такой: на все для друзей готов…»