— Что?! — вскрикнул Чернышев, бросаясь к кофеварке.
Та была холодная.
— Вот, бля, суки! Опять обманули! Уроды, придурки…
— Ты на кого ругаешься? — строго спросил хорват, внимательно посмотрев на рижанина.
Чернышев смутился, но быстро нашел ответ:
— Да на кого еще я могу ругаться, как не на четников! — Да?
Чернышев продолжал ругаться на недавних братьев по оружию, кляня их на чем свет стоит:
— Ублюдки! Из-за того, что они развязали войну, даже кофе по-человечески попить нельзя. А какие зверства они творят! Я такого насмотрелся, что вовек не забуду!
— Да, это уж точно… Кстати, тебя вызывал наш полковник.
— Какой?
— Как какой? Наш командир полка Янтолич.
— Не знаешь зачем?
— Да тот мерзавец, которого ты приволок, очухался. Полковник вроде лично будет его допрашивать. Передали, чтобы ты обязательно пришел к нему после занятий со своими подчиненными…
Комната, в которую ввели Емельянова два дюжих хорвата, напоминала кабинет директора какого-нибудь крупного предприятия. Большой черный стол, к торцу которого приставлен еще один, поменьше; вдоль стены стеллажи с книгами и папками.
За столом, спиной к окну, сидел лысый мужчина средних лет, одетый в военную форму цвета хаки. Перед ним был раскрыт портативный компьютер. Он что-то быстро набирал на клавиатуре, глядя на дисплей.
Охранники поставили Емельянова перед столом и отошли в стороны. Офицер еще несколько минут следил за дисплеем, после чего поднял голову и изучающе посмотрел на пленного.
— Емельянов Дмитрий Валерьевич. В России осужден за убийство двух человек. Бежал из тюрьмы на краденом автомобиле. По поддельным документам пробрался в Сербию, где нанялся в армию. Участвовал в налетах на хорватские города и села… — человек нажал какие-то кнопки на компьютере, некоторое время смотрел на экран, затем продолжил: — Вы неоднократно принимали участие в операциях, целью которых являлись захват хорватской и боснийской земли, уничтожение коренного населения… В марте попали в плен. Бежали… Да, у вас очень интересная биография. Делая вывод из имеющихся у меня фактов, я могу предположить, что у вас патологическая склонность к насилию. Но, к счастью, вы теперь в наших руках. И на этот раз вам не удастся отсюда бежать. Сейчас я проведу допрос, после которого состоится военно-полевой суд. Вы согласны дать показания?
Емельянов стоял с абсолютно невозмутимым лицом. Его очень удивило, что хорват обладает столь обширной информацией о нем, но это в данный момент его мало трогало. Гораздо важнее было найти выход из создавшейся ситуации. Ведь должен же быть какой-то выход?
Дима хотел было сказать, что его целью был добровольный переход на сторону хорватов, однако после той информации, которую ему сообщил полковник, и особенно после предательства Чернышева, Емельянов понял: ему все равно никто не поверит, и он только усугубит свое положение.
Стало быть, говорить о своей цели перейти на сторону хорватов не было смысла…
«Да, вляпался, — подумал Дмитрий с тоской, — сидел бы в лагере, может быть, все и обошлось бы… Не век же будут самолеты НАТО сербов бомбить».
— Так вы согласны давать показания?
— Где я и кто вы такой? — вопросом на вопрос ответил Емельянов.
Хорват недовольно поморщился.
— Меня зовут Зденко Янтолич. Я командир полка вооруженных сил Хорватской республики Герцеговина. В данный момент вы находитесь в Милевинской тюрьме, можно сказать, концлагере… Еще вопросы есть?
— Да. Почему вы держите здесь ни в чем не повинных людей?
— Это вы себя считаете ни в чем не повинным человеком? — усмехнулся Зденко.
— Нет, не себя. А тех мирных сербов, беженцев из Сараево, которые здесь находятся.
— Ну, не такие уж они мирные… Кроме того, концлагеря первыми на всей территории Югославии стали устраивать именно сербы. Наши действия являются ответом на те территориальные захваты, которые произвели сербы четыре года назад, и зверства, которые совершаются до сих пор. У нас идет национально-освободительная война. Но в данный момент я не намерен обсуждать с вами политику наших стран. У меня имеется исчерпывающая информация о совершенных вами преступлениях. Я имею в виду совершенных здесь. То, что вы натворили в России, меня не волнует, — полковник снова усмехнулся. — Так вы готовы давать показания?
— Какие?
Невозмутимый вид Емельянова начинал действовать Янтоличу на нервы.
— Итак, — начал хорват, — первое обвинение состоит в следующем: двадцать первого января тысяча девятьсот девяносто пятого года вы в составе сербского диверсионного отряда напали на наш город Михайловац. Разграбив его, вы лично принимали участие в расстреле мужского населения. После чего вы принялись насиловать хорватских женщин. Покидая город, вы сожгли его дотла. Вы не будете отрицать этот факт?
Читать дальше