Александр Былинов - Запасный полк

Он разбирался в людях, знал их слабости. Вот, к примеру, этот старшина хозвзвода, безусый юнец с позолоченными «тыловыми» галунами петлиц.

Где знать мальчишке, что испытывает майор в конюшне, пахнущей навозом и кислым лошадиным потом? Нет, не в забайкальских степях, не у границы началась эта дружба с табунами! На Полтавщине, с которой давно расстался. Можно ли забыть дым костра, стелившийся вдоль поймы Ворсклы, белесый, густой туман, словно борода Черномора, храп коней, испуганных волком?.. Размеренное поскрипывание воза убаюкивало будущего командира полка, безмятежно раскинувшегося на пахучем сене, полынный запах степи как бы овевал его детство. А ночлег под возом, когда кони-змеи под ухом: хрум, хрум, хрум... В какой бы уголок детства ни забежала память — везде кони и кони, неотделимые спутники и помощники жизни крестьянина.

...Иван Кузьмич запустил руку в кормушку.

— Соломкой грязь притрусил и думаешь командира полка одурачить? — спросил он.

— Никак нет, товарищ майор.

— «Товарищ майор», «товарищ майор»... Думаешь, товарищ майор — пехота и в твоем хозяйстве не разберется?

Старшина не шевельнулся.

— Гляди у меня, — уже беззлобно сказал он и пошел дальше.

В полку мыли и скребли. Выбивали пыль из матрасов и одеял, подметали территорию, посыпали красным песочком дорожки меж палаток, по которым — неизвестно еще — пройдет или не пройдет начальство. У стеллажей драили оружие. Возле столовой прибивали портреты.

Чувство неловкости на мгновение кольнуло душу. «Соломкой грязь в кормушке... того... — вспомнил майор. — А сам что?» Но тотчас освободился от этой нелепой мысли: он честно исполнял свой долг.

Через всю страну, от края до края, от севера к югу, протянулся фронт. Алые флажочки, изготовленные для Ивана Кузьмича начальником клуба, толпились уже у Ростова-на-Дону и Кубани, возле Ленинграда, в Крыму. Подолгу вместе с комиссаром Щербаком простаивали они у просторной географической карты, сокрушались, передвигая флажочки все дальше и дальше на восток, и, не сговариваясь, молчаливо отмеряли взором расстояние, отделявшее большой синий флажочек — месторасположение бригады — от линии фронта. Их взоры скользили по карте, словно вымеряли тяжкий путь отступления, пройденный от излучины Днепра по исколотому иглами флажков простору. Им было что вспомнить...

Сошлись их военные дороги летом сорок первого.

Оставленный город горел вторые сутки; огни отражались в спокойных водах Днепра. Пылала нефтебаза, вздымая к небу столб жирного, черного дыма, горели элеватор, вокзал. С правого берега приходили вести одна тревожнее другой.

Говорят, в пригородах уже встречали вражескую разведку. Дальнобойные орудия врага бьют по проспекту. Застрелился, захваченный гитлеровцами, командир батальона связи...

В те дни майор Мельник, замученный и растерянный, неожиданно почувствовал поддержку Щербака, своего нового комиссара, присланного из фронтовой дивизии. Вместе шли они с запада на восток по бездорожью, ночевали в курских, воронежских, саратовских избах, ведя за собой до десятка тысяч новобранцев. Полк в эти дни отступления разбух, разросся, скрипел и урчал сотнями повозок и автомашин. Батальоны растягивались на целые километры. Бойцы ночевали где и как придется: и в деревенских избах «покотом», подостлав под негнущиеся, отсыревшие плащ-палатки свежее сено, и просто в поле под звездным небом, полным надрывных гулов. И все это время безрадостного марша согревала Мельника теплота встречи с комиссаром. Помнит майор, как усадил гостя за стол, накрытый затертой клеенкой в чернильных пятнах, и худой, угловатый, до черноты загорелый Щербак неторопливо прихлебывал чай и бубнил надорванным своим баском, рассказывая о сражении на реке Прут. Он был моложе Ивана Кузьмича и смотрел на вещи проще.

— Что ж, товарищ майор, — говорил он, — надо учиться и отступать... Дела на фронте невеселые — прет немец...

Вначале шли плодоносными землями Украины. Вокруг стояла нескошенная пшеница, переспелые колосья клонились к земле, роняя тяжелое зерно, подсолнухи свесили черные головки с облетающими желтыми лепестками. По обочинам пыльных дорог стояли женщины, провожая бойцов тоскливыми взглядами.

— Правда, що нимець близько? Невже до нас добереться? Невже спалюваты це добро?

Колхозники поили бойцов молоком, угощали паляницами. Но один затаенный вопрос в глазах: «Правда ли?»

— Не, мамо... Мы такая часть, запасная, — убеждали бойцы. — Наше дело — войско собирать, резервы готовить. А потом и сами на фронт пойдем. Без резерва победы не бывает. Вот нас и отводят в глубокий тыл.