Илья Ветров - Перевал Бечо

— Передай по цепочке всем, чтобы не растягивались и не отставали.

Впереди послышался чей-то голос:

— Следы, товарищ начальник!

По глубокому снегу тянулись еще свежие следы.

«Видно, прошла группа Сидоренко и Моренца, надо держаться этих следов», — подумал про себя Одноблюдов и не ошибся. Действительно, головная часть этой группы уже подтягивалась к седловине гребня.

Шедший в голове колонны Моренец волновался. Он понимал, что в такую метель людскому голосу не пробиться сквозь воющий ветер, и люди легко могут потерять связь друг с другом.

— А что, если просигналить фэдовской пленкой? — тронул Моренец за плечо подошедшего Сидоренко.

— Что ж, неплохая идея, Коля. — И, привалившись к ледорубу, Сидоренко достал из рюкзака дюралевый котелок с пакетиками черно-белой пленки.

К небу взметнулось яркое пламя. Вскоре на него стали выходить и остальные группы…

И так изо дня в день пятнадцать-двадцать километров с Северного Приюта на Южный и столько же обратно, с новыми и новыми группами женщин и детей — по пятьдесят-шестьдесят человек на инструктора, в том числе по десять-пятнадцать детей до трех лет.

Весь август шла эвакуация гражданского населения Тырныауза. 2 сентября через перевал Бечо прошла последняя партия. Это был, наверное, самый трудный и самый тревожный день для альпинистов и для тех, кого они сопровождали через перевал.

Тревожным потому, что в этот день крупный отряд егерей из горноальпийской дивизии «Эдельвейс» снова завязал бои у Терскола, в пятнадцати километрах от Северного Приюта (Бечо). Трудным был день по метеорологическим условиям. Накануне всю ночь шел не переставая дождь, а на леднике снег. Утром, как только небо прояснилось и выглянуло из-за туч солнце, люди принялись сушить промокшую одежду.

Только развесили белье, как появились «фокке-вульфы». На этот раз летели они не со стороны Учкулана, а откуда-то правее. Фашистские летчики, видимо, чтобы сбить с толку посты противовоздушной обороны, пролетели Баксанское ущелье с выключенным зажиганием.

— Неспроста крадутся, — подумал Сидоренко и распорядился всех увести под скалы.

Началась бомбежка. Одна из бомб пробила деревянный навес, под которым стояла полевая кухня, другая упала рядом с палаточным городком, но не взорвалась.

Бомбежка усиливалась. Все ближе к скалам рвались бомбы. Осколки, куски земли, щебень ударялись о скалы и отлетали в сторону. Свистели пули. Немцы пустили в ход и пулеметы. Обстреляв раз, сделали еще один заход над Приютом и исчезли так же внезапно, как и появились.

К счастью, во время налета «фокке-вульфов» никто не пострадал, так как альпинисты вовремя увели в укрытие женщин и детей. Но трудности и опасности только начинались. Ледник был сплошь завален снегом, свежим, рыхлым и глубоким. Шедшим впереди альпинистам ничего не оставалось, как заново пробивать тропу. Колонна двигалась медленно. Люди задыхались от нехватки воздуха и часто проваливались в глубокий снег. А когда кто-нибудь не мог самостоятельно подняться, колонна останавливалась, и тогда несколько человек вместе с альпинистами молча вытягивали обессилевшего и снова заставляли его идти.

Свыше двух часов двигалась колонна по леднику. Вдруг Сидоренко, шедший в голове колонны, остановился. Его ледоруб по головку ушел в снег, не достав льда. Он вытащил его, отошел в сторону и снова прозондировал ледорубом. «Так и есть, — подумал Саша про себя, — трещина». Ледниковую трещину замело, перекрыло снежным настом. А насколько она широкая, глубокая — никто не мог знать.

— Будем обходить.

Сидоренко сбросил с плеч рюкзак и отправился осматривать ледник. Вскоре он заметил плоский и гладкий камень и вспомнил, что именно он служил ему в прошлый раз ориентиром. Вернувшись назад, он взял рюкзак и теперь уже уверенно повел женщин и детей.

По пути Сидоренко часто отходил в сторону и наблюдал за продвижением колонны. В два часа дня участники перехода прошли ледник и вышли на Куриную грудку. Пройдя немного вверх по склону, Сидоренко остановился и подозвал к себе Моренца.

— Не нравятся мне эти камни, — заметил он. — Чует мое сердце — ненадежно они лежат. Могут съехать со склона, вызвать лавину.

И вдруг… лежавшие на склоне камни вместе со снегом пришли в движение. Страшный грохот заставил людей вздрогнуть. Голову колонны обдало снежной пылью и волной холодного воздуха. Сидоренко сразу понял: лавина.

— Стоять, не двигаться! — крикнул он, но его голос потонул в нарастающем гуле.