Илья Ветров - Перевал Бечо

— Вижу, нелегко придется людям.

— А тебе особенно, — подчеркнул Одноблюдов.

— Почему же это?

— Почему? А ты смотри, сколько народу собралось, и все они твои. — Юрий замолчал, достал из кармана кисет, свернул цигарку и, прикурив от головешки, добавил: — Теперь ты хозяин Северного Приюта. Это только цветочки, ягодки впереди. Беженцы будут прибывать одни за другими, и всех надо устроить, дать возможность отдохнуть перед тем, как мы будем забирать их и партиями переводить через перевал. — Тебе, Николай, придется встречать людей и размещать их на Приюте.

— А как будет с продуктами, Юрий Васильевич?

— Подбросят снизу на ишаках. Только гляди, с умом расходуй. Сейчас время военное, народу много, а с доставкой трудно.

— Постараюсь…

День клонился к вечеру, а забот не убавлялось, хотя трудились все — от мала до велика. Особенно старались пионеры, школьники. Они расчищали площадки, покрывали их мелкими камнями и травой, носили воду из ручья, разводили костры, укладывали в палатки малышей.

А когда вихрастому Лене Кубаткину инструктор предложил оставить тяжеленный камень, который мальчишка тащил для палаточного городка, Леня насупился и с обидой мотнул головой:

— Ни за что.

— Ну ладно, — махнул рукой инструктор, — только бери полегче, не надорвись!

Круглая уморительная рожица Лени радостно сияла, хотя ему не так уж и легко было совладать с тяжелой ношей.

Продолжая обход лагеря, Одноблюдов увидел лежавшую на траве девочку. В ней трудно было узнать веселую Маринку, ту самую проказницу, которая поминутно сбегала с тропы и, обдирая до крови ноги, рвала колокольчики.

Положив руки под щеку, она неподвижно лежала, бледная, осунувшаяся. Ее светлые брови сдвинулись к переносице, а мягкие золотистые волосы спадали на горячий лоб.

— Что с тобой, Маринка? — поправляя сползшее с плеч одеяло, тревожно спросил Одноблюдов.

— Тошнит…

— И головка, наверное, болит?..

— Болит…

— Ничего, скоро станет легче, — сдерживая волнение, Юрий Васильевич погладил девочку по голове. — Горная болезнь быстро проходит. Только нужно привыкнуть к высоте.

А когда Маринка успокоилась, отошел в сторону и спросил растерянную мать:

— Почему больной ребенок на улице? Почему на ночлег не устраиваетесь?

Женщина растерянно молчала. Одноблюдов позвал к себе дежурного инструктора:

— Помогите Петровой устроиться в домике и побыстрее!

Трудно с маленькими детьми: им не до дисциплины и требований инструкторов. Многие из тех, кто уже устроился, так и не дождавшись ужина, засыпали. Других, наоборот, нельзя было утихомирить. Дети капризничали, просили воды и плакали, если взрослые отходили от них.

…— Спи, доченька! — доносился шепот из одной палатки.

— Сказочку! — требовал капризный детский голосок.

Юрий прислушался.

— …Встретилась птичка-пеструшка с серым козликом и говорит ему: «Ты хочешь водички попить?» И птичка рассказала бедному козлику, как до ручейка добраться, до того, который течет за нашей палаткой… Спи, доченька, спи, а утром встретим с тобой серого козлика…

Девочка заснула только тогда, когда устроилась так, чтобы видеть, как придет к ручейку серый козлик.

Постепенно все стихло. В густой траве за палаткой, где только-только прошуршала длиннохвостая ящерица, кто-то осторожно засвистел. Юрий Васильевич оглянулся и заприметил костлявого паренька без рубашки. Возле него стояла седая женщина и что-то шила. Услышав за спиной шаги, она повернулась. Одноблюдов узнал в ней мать рудничного геолога Митрофанова.

— Товарищ начальник, — нерешительно обратилась женщина и, не закончив фразы, умолкла.

— Чем могу быть полезен? Спрашивайте, не стесняйтесь.

— Скажи, сынок, они уже там? — И нерешительно показала вниз.

А там внизу был Баксан и ущелье, по которому всего несколько часов назад они выбирались вверх. Ночные тени медленно расползались по широкой долине. И только снежная шапка двуглавого великана Эльбруса еще отсвечивала нежным фиолетовым цветом.

Одноблюдов закурил и долго, так что старушка начала беспокоиться, мысленно разговаривал с собой: «Эльбрус… Аш-Гамахо… «Гора, приносящая счастье». Счастье… И какое же оно, это счастье, если там фашисты…»

Юрий Васильевич не хотел огорчить старую женщину.

— Положение тяжелое. Наша армия пока отступает, да и немцы близко. Сегодня вы видели, как над ущельем кружился самолет-разведчик? — Его пальцы вздрогнули. Нелегко было смотреть на седую женщину, которая напомнила ему мать. Он тяжело вздохнул и, подбирая нужные слова, сказал: — Одного Эльбруса им мало. Фашисты попытаются выйти и к перевалам…