Богдан Сушинский: Операция «Цитадель»

«И это, друзья мои неподсудные, вы называете чисткой военно-государственного аппарата?!»

«Насколько мне известно, — попытался объяснить „скудность” своего досье Отто Скорцени, — рейхсфюрер СС Гиммлер настроен как можно скорее свернуть эту операцию».

«Покушались-то, друзья мои неподсудные, не на Гиммлера. Отсюда и благодушие. Теперь я понимаю, почему фюрер так сокрушался, что в свое время не подверг офицерский корпус рейха такой же решительной чистке, какой подверг свое офицерство Сталин!»

«Гиммлер уверен, что многие из тех, кто не принимал непосредственного участия в заговоре, будут и далее честно служить рейху и фюреру. Таким образом, он пытается спасти многих опытнейших командиров, которые нужны сейчас армии, фронту, а значит, и Германии. И потом, он не верит, чтобы у фюрера, у Третьего рейха, у национал-социализма было столько врагов. Так что пусть лучше они гибнут на фронте».

«Право погибнуть на фронте во имя фюрера, друзья мои неподсудные, нужно еще заслужить. Так что мой вам дружеский совет, Скорцени, начинайте все с чистого листа, словно подавление путча всего лишь разворачивается» [3] Реальный факт, фюрер действительно заявил: «Я уже часто горько жалею, что не подверг мой офицерский корпус чистке, как это сделал Сталин!» Известно также, что Сталин являлся одним из кумиров Гитлера. .

А ведь какой корневой срез генералитета и высшего офицерства, который еще несколько месяцев назад считался надежнейшей опорой рейха, размышлял в эти минуты Скорцени, пришлось смести очистительным смерчем «Валькирии»! Какие имена стереть со скрижалей империи!

Взять хотя бы отца или, по крайней мере, одного из крестных отцов, имперского вермахта — фельдмаршала Витцлебена. Кто бы мог предположить, что фюрер осмелится казнить такого теоретика войны, неподсудного мессию возрождаемой германской армии!

А генерал-полковник Бек, которого заговорщики прочили в президенты Германии, и штабистского таланта которого так не хватает на любом из фронтов! А командующий парижским гарнизоном генерал Штюльпнагель; или упорный сторонник создания танковых армий, а посему вечный соперник Гудериана генерал-полковник Геппнер! А командующий армией резерва, «могущественнейший из тыловиков», как еще недавно называли его в штабе вермахта, генерал-полковник Фромм…

Но ведь Фроммом перечень имен не завершается. Разве что лет через сто германская нация узнает — если только вообще когда-либо узнает, — как «во имя рейха и святости рыцарского имени» принуждали покончить с собой и «лиса Африки» фельдмаршала Роммеля, и талантливейшего полководца фельдмаршала Клюге.

А еще когда-нибудь нация узнает (или же так никогда и не узнает!), что генерал фон Тресков, который к моменту заговора возглавлял штаб армейской группы «Центр», вовсе не погиб во время инспектирования частей, а просто выехал на передовую, стоя в окопе, налег грудью на бруствер и взорвал у своей головы гранату. И что гибель его, как и гибель многих других полководцев рейха, привела в явный восторг всех кремлевских «ценителей» его воинского таланта.

А как не вспомнить о непростительно расщедрившемся на пулю для собственного лба, легендарно скупом и «прижимистом» генерале-квартирмейстере Верховного командования Вагнере?..

И вообще, знал бы фюрер, с какой радостью в Кремле вычеркивают из списка своих врагов все новых и новых фельдмаршалов и генералов вермахта! Впрочем, с той же, с какой еще совсем недавно в генштабах Германии и других стран вычеркивали расстрелянных коммунистами красноармейских полководцев: Тухачевского, Якира, Блюхера…

Нет-нет, штурмбаннфюрер Отто Скорцени не сомневался в виновности всех этих людей. Тем не менее наступали минуты, когда даже его солдатское сердце покаянно вздрагивало. Слишком уж значительными были имена, слишком длинным и опустошающим выглядел их перечень, на фоне которого, кстати, становилось до обидного очевидным, насколько легкой, почти пустяшной, смертью сумел отделаться главный преступник, несостоявшийся фюрероубийца полковник Клаус граф Шенк фон Штауффенберг! Вот уж кого он, Скорцени, вздернул бы с величайшим удовольствием, лично водрузив при этом на один из мясных крюков Плетцензее. Прямо за ребро.

Однако это уже страсти. Если же рассуждать трезво, то по-настоящему Скорцени не скорбел ни по кому из них и в конечном итоге никого не собирался жалеть. Уже хотя бы потому, что всегда помнил о древнем тевтонском заклинании: «Никогда не щади врага, никогда не скорби о геройски погибшем воине, и никогда не пытайся спасти обреченного!» Только так: никогда не щади врага!