Богдан Сушинский - Операция «Цитадель»

— Я имел в виду… — взволнованно пробубнил худощавый с болезненно серым лицом штурмбаннфюрер, — столь широких полномочий, какими наделены вы, штурмбаннфюрер.

— Я наделен точно такими же полномочиями, какими наделены вы: навести, наконец, порядок в этом азиатском караван-сарае.

— Кроме того, мне не хотелось бы, чтобы у вас, Скорцени, складывалось подобное мнение обо мне. Вы ведь помните, как мы вместе проводили операцию «Айхе» [87] «Айхе» ( нем. ) — «Дуб». Кодовое название операции по освобождению Бенито Муссолини. . Мое участие в операции по освобождению Муссолини могло засвидетельствовать…

— Вы даже изъясняться начали, как покрывшийся плесенью дипломатишко, — поморщился Скорцени.

Хёттль виновато и как-то заискивающе улыбнулся.

— Уверен, что в ходе операции все прояснится.

— Там, на вершине Абруццо, со мной был диверсант Хёттль. Но вот вас повысили в чине, назначили начальником… и передо мной совершенно иной человек. Впрочем, ладно, Хёттль, — добавил он уже более добродушным и даже снисходительным тоном. — Не время сейчас.

— Вы правы, Скорцени, не время, — примирительно согласился Хёттль.

Для него не осталось незамеченным, что Скорцени упомянул о повышении его в чине. Хёттль всегда чувствовал себя неловко оттого, что сам Скорцени все еще оставался майором СС и что его, Хёттля, сравняли с ним в чине. Но ведь не от него это зависело.

— Передайте с помощью своих шифровальщиков, — произнес тем временем первый диверсант рейха, — в ставку «Вольфшанце» и в Главное управление имперской безопасности, Гиммлеру, что, в рамках общей операции «Цитадель», нам все же придется провести заранее оговоренный штурм правительственных зданий. — Он замялся, взглянул в окно на все плотнее укутывающуюся свинцово-пепельным туманом мощную стену городской крепости и, подумав о том, что вышибать ее ворота придется не иначе как танками, завершил: — Мы покажем венграм и всему миру, что такое настоящий «Бронированный кулак».

— Простите?

— Вам не послышалось, я сказал: «Бронированный кулак». Именно так этот штурм и будет называться, Хёттль. Попомните мое слово: под таким кодовым названием вся эта заварушка и войдет в историю войны. Как уже вошла в нее операция «Айхе».

Капитан Галаши остановил свою машину во дворе резиденции гестапо в Будапеште и мысленно перекрестился. Он сидел с водителем, которого знал как абсолютного надежного, своего, человека. Однако сейчас это его не спасало. Другое дело, что на заднем сиденье, связанный, с кляпом во рту, лежал пленник в цивильном. А значит, условие, выдвинутое Скорцени, было выполнено.

— Агент Маркочи, — ответил капитан на немой вопрос Родля, когда тот, вместе с еще двумя сотрудниками гестапо, приблизился к его «остину».

— Тот самый? — поинтересовался Родль.

— Он.

— Вы уверены? — присмотрелся к связанному Родль. — Нам ведь не нужны жертвенные бараны. Нам нужен именно тот человек, который стрелял в известную вам женщину.

— Я не стал бы привозить «не того», — нервно объяснил Галаши, только сейчас выбираясь из машины. — Уже хотя бы потому, что хочу раз и навсегда покончить с этим недоразумением.

Родль оглянулся на Ланцирга и Гольвега. Те мигом извлекли Маркочи из «остина», выдернули изо рта кляп и буквально внесли в здание.

— Теперь-то я свободен? — поинтересовался Галаши. — Я имею в виду, вообще свободен? От ваших подозрений.

— Вообще — не знаю. Не мне, как вы, капитан Галаши, поняли, решать. Но что вам придется еще как минимум часа на три задержаться у нас, — это я вполне могу предположить и от своего имени. Ровно на три часа. Кажется, вы неплохой шахматист?..

— Как я должен истолковывать это предположение?

— В буквальном смысле, — мягко улыбнулся Родль. — Если вы действительно увлекаетесь шахматами, постараемся изыскать для вас достойного партнера, — завершил Родль. Он ужасно не любил, когда ему не давали высказать мысль до конца. Не так уж часто его эти дни посещали мысли, чтобы гауптштурмфюрер мог позволять кому бы то ни было прерывать их. — Истолковывать мое решение вы должны как контрразведчик. Как только мы окончательно убедимся, что вы привезли нам агента Маркочи, а не племянника адмирала Хорти, и этот Маркочи подтвердит, что это он стрелял во фрау Вольф… На кой черт и дальше задерживать вас?

Маркочи было лет тридцать. Достаточно было одного взгляда, чтобы определить, что это — венгерский цыган независимо от того, кем он сам себя считал. Низкорослый, крутоплечий и крутолобый, с преисполненными лютью черными глазами, он всем своим видом представал перед собеседниками человеком ограниченным и предельно упрямым.