Богдан Сушинский - Костры Фламандии

– Но ведь мы же погубим корабли! – почти простонал командор. – Лучшие корабли французского флота.

– Я бы не стал называть их лучшими кораблями флота, – иронично заметил мушкетер. – Но дело не в этом. Совершив рейд к Дюнкерку, мы не погубим, а прославим наши суда. И вас тоже, мсье командор.

– Я в чужой славе не нуждаюсь. С меня хватит добытой лично мною.

– В таком случае можете оставаться на поврежденной «Женевьеве», – примирительно предложил Сирко. – Если солдаты форта обнаружат нас, орудия «Женевьевы» поддержат отряд со стороны моря, отвлекая при этом огонь на себя. Очень важная часть замысла, не правда ли?

– И, по крайней мере, один лучший корабль Франции будет спасен, – вежливо, хотя и не без иронии, добавил Гяур.

– Господа, – подал голос кто-то из капитанов, – к ночи ветер может усилиться. Нам нужно торопиться с решением.

Командор устало взглянул на высказавшего это замечание капитана и, упершись руками в стол, медленно, грузно отрывал свое тело от кресла, словно поднимал взваленную на него непосильно тяжелую ношу.

– Будем считать, что решение принято, – наконец произнес он, обведя взглядом всех присутствующих. – Поскольку командовать отрядом поручено вам, – обратился он к Сирко, – вы и поведете корабли к Дюнкерку. Я же остаюсь на «Женевьеве» и, если понадобится, приду на помощь, поддерживая орудиями и отвлекая огонь на себя.

– Благодарю за честь, господин командор, – сдержанно проговорил Сирко. Он не сомневался в том, что, если испанцы раскроют их план, командор не только не решится вводить «Женевьеву» в бой, но и вряд ли вообще станет дожидаться исхода операции. Скорее всего он сразу же поведет корабль в Кале. Благо следов воинской доблести на борту «Женевьевы» предостаточно. Однако предвидение такого исхода не могло сдерживать полковника. Он был признателен командору уже хотя бы за то, что тот сдался, чтобы не мешать ему осуществить задуманное. – Надеюсь, капитаны остальных судов поддержат меня?

– Я – капитан «Руана», – тотчас же поднялся со своего места довольно молодой моряк, чьи черты лица явно свидетельствовали, что, создавая его, Господь не обошелся без мавританской крови. – Хочу сказать вот что. Мне приходилось бывать в гавани Дюнкерка, еще когда я служил на испанском флоте. И знаю, что она довольно мелководна. Есть несколько банок. Кроме того, нас может настигнуть отлив. И тогда, если не успеем причалить, несколько судов обязательно окажутся на мели.

– Два-три корабля на мели – это еще не проигранное сражение, – возразил Сирко. – С мели мы их со временем снимем. Тем более что казаки готовы добираться до предместья и крепости вплавь: на бочках, шлюпках, плотах. Причем конные отряды будут сходить в море и переправляться по мелководью вместе с лошадьми.

– Наши войска стоят сейчас в нескольких милях от Дюнкерка. На приступ они пойдут лишь после прибытия казаков, – поддержал его д’Артаньян. – А значит, испанцы не ожидают штурма и не готовы к нему.

– Все, господа, – закрыл совет Сирко. – Прошу вернуться на корабли. Через час выступаем. Всем старшинам сразу же готовить казаков к высадке. Пусть каждый запасается порохом и патронами. Да, не забудьте о штурмовых лестницах и кошках. Всех раненых срочно переправьте на «Женевьеву».

– Будет выполнено, – заверил его сотник Гуран.

– И еще. Никакого зла населению не причинять. Никаких грабежей, никакого насилия. Безоружных, раненых, сдающихся в плен – щадить. Мы пришли на эту землю, чтобы освободить ее от врагов, а не оставить по себе срамную славу грабителей.

– Мудро молвишь, полковник, – поддержал его Гуран. – Мудро. А вы, братове, так же мудро должны разъяснить эти слова в каждой сотне.

– Да и кто из нас стал бы делать такое? – мрачно отозвался кто-то из казачьих офицеров.

– Тогда готовиться к походу. Рассвет мы должны встретить на крепостных стенах. Да, – успел предупредить Сирко выходящих из кают-компании моряков и казаков, – факел на марсовой бочке сторожевика, на котором я буду находиться, – сигнал к выходу. Два факела – сигнал к высадке и штурму. Факел в руках марсового на любом вашем судне – будь оно в канале или в гавани – означает: «Терплю катастрофу, корабль поврежден». Два факела – «сел на мель». Переведи это французским капитанам, – попросил Сирко князя Гяура.

– И от имени командира предложи переправить на каждый сторожевик по несколько опытных моряков, дабы те могли довести корабли до гавани без помощи испанцев, – посоветовал командор.