Богдан Сушинский - Костры Фламандии

Лишь приоткрыв глаза во второй раз, он понял, что все это не сон. Девушка действительно склонилась над ним. Ее туго налитая грудь почти касалась его груди, а длинные смоляные волосы окаймляли ее и его лица, как бы соединяя их.

Гяур погладил волосы Власты, рука потянулась к стану, однако девушка нежно, но в то же время твердо отстранила ее.

– Это ты? Ну да, конечно, ты. Наконец-то эта проклятая ночь прошла. Хотя мне казалось, ей не будет конца. Значит, все-таки ты….

– Забыл добавить: «Змеиное отродье».

– Змеиное отродье, – прошептал он. – Иди ко мне, ложись, – Гяур пытался подняться, но Власта уперлась руками ему в грудь и заставила снова лечь на подушку.

– Я еще «не пришла». Еще не время, – грустно улыбаясь, проговорила она. – Я не могу просто так взять, прийти и пасть.

– А другие? Миллионы других? И не произноси это слово: «пасть». Когда любишь – не падаешь, а возвышаешься. Над собой и всеми, когда-либо павшими.

– Когда любишь, – строго напомнила ему Власта. – И любима. Тогда, может быть, да.

Гяур не стал ни подтверждать ее уточнение, ни отрицать. Он выжидал. Все его встречи и беседы, сами отношения с Властой строились исключительно на выжидании, которое буквально изводило девушку.

– Если бы то, чего ты сейчас добиваешься, между нами действительно произошло, я стала бы для тебя обычной женщиной. Самой обычной. Как многие другие, давно успевшие прийти и пасть.

– Ну да, постоянно следует помнить, что ты – необычная, что для тебя все впервые. Извини, я этого не знал, – иронично улыбнулся князь, все еще пытаясь мягко, нежно привлечь девушку к себе.

– Видишь ли, – провела она пальцами по груди Гяура. – Я ведь уже говорила: я – не женщина твоя, я – твоя судьба.

– Гнев Перуна! – утомленно закрыл глаза князь. – Опять ты за свое! Может, все-таки лучше было бы, если бы ты считала себя моей женщиной? Самой обычной, греховно-телесной, падшей?

– Иногда мне тоже так кажется. Но тогда кто же стал бы твоей судьбой? Не могу же я лишать тебя высшими силами отведенной тебе судьбы.

– А ведь ты действительно – змеиное отродье, – медленно, истощенно произнес Гяур, яростно покачивая головой. – У тебя изысканная манера издеваться. Просто-таки ангельская манера.

– Ничего не поделаешь, полковник, придется терпеть. И потом, чего зря возмущаться? Разве я всему виной? Все это предначертано. Тебе на роду написано, что ты, несчастный, должен пережить все то, что сейчас приходится переживать; отмучиться со мной столько, сколько суждено.

– Опять повторяешь слова, накарканные тебе слепой пророчицей. Кстати… – всполошился Гяур, теперь уже решительно приподнимаясь. – Объясни-ка мне, только на этот раз выложи всю правду: что там происходило сегодня ночью? В доме, в саду, на холме возле костра. И что за странную вечерю, с еще более странными поминками, устроили вы нам вчера, вместо того чтобы великосветски развлекать гостей?

– О гостях мы, видит Бог, подумали, тут ты несправедлив. Ну а вчера… Что же тут непонятного? Вчера мы прощались с Ольгицей. Причем прощались именно так, как она того пожелала.

– Она что, уехала к себе в имение?

Власта сошла с постели, приблизилась к окну и несколько минут молча смотрела на реку или просто прислушивалась к своим собственным мыслям и чувствам.

– Все началось с того, что шестьдесят лет назад у камней напротив холма Ольгицу, как здесь гаворят, «взяла» река. Ольгица была тогда девчушкой, приехала с матерью сюда, к родственнице, погостить. Река – уверяла Ольгица – «взяла» ее к себе, жестоко побила о камни, почти утопила, но в конце концов все же вынесла на берег. Когда ее нашли, Ольгица уже оказалась ослепшей после ранения в голову. Три дня она лежала в бреду, а на четвертый очнулась. Но самое любопытное: очнулась не просто сама по себе, а оттого, что явилось видение в облике седовласой женщины с черной повязкой на глазах. Словом, – я так поняла – больной девчушке явилась точная копия той Ольгицы, которую ты видел вчера.

– Еще одна легенда, – недовольно повертел головой Гяур. – Здесь все прозябает в каких-то странных легендах. Дом, сад, река – все как будто бы соткано из старинных преданий.

– Наберись терпения выслушать хотя бы одну из них. Вот эта седовласая слепая женщина и сказала Ольгице «занебесным голосом»: «Река отпустила тебя. Но река же и возьмет пепел твоего тела. Произойдет это ровно через шестьдесят лет. День в день. Распорядись же своим телом так, как повелят тебе высшие силы. А потом высшие силы распорядятся твоей душой. Но пока, на шестьдесят лет, тебе дан дар ясновидения и исцеления. На шестьдесят лет – и только».