Богдан Сушинский - Костры Фламандии

Задумчиво выслушав Камелию, полковник иронично ухмыльнулся.

– Казаки – люди степи, войны и одиночества. Им некогда, да и не к лицу, предаваться любовным безумствам.

– Не обольщайся, полковник, предаются. И потом, если ты такой стойкий, то что тогда в течение нескольких предыдущих часов происходило на этом ложе?

– Стало быть, истосковался по женскому телу, – не счел необходимым долго оправдываться полковник.

Камелия опустилась на ковер у кровати, уселась, поджав под себя ноги, и какое-то время сидела так с распущенными волосами и опустевшим бокалом в руке.

– Впрочем, господин казачий полковник, мне хотелось бы поговорить с вами не о любовных кострах пылких фламандок, а о тех кострах, которые вот-вот должны вспыхнуть на земле фламандцев, народа, который имеет такое же право на свой трон и свою государственность, как французы, голландцы и все прочие народы.

«Вот оно в чем дело! Вот в чем суть коварства! – находило на полковника запоздалое прозрение. – Такого поворота событий предвидеть было просто невозможно!»

– То есть вы мечтаете о тех днях, когда вашим мужчинам удастся разжечь костры фламандского восстания?

– И вот тогда нам очень пригодились бы ваши казачьи сабли, ваша удаль, ваш повстанческий опыт, приобретенный в украинских степях, в боях против поляков.

Несколько минут опытному рубаке-атаману понадобилось для того, чтобы немного прийти в себя и осмыслить сказанное. Он и раньше смутно догадывался, что Камелия не из тех женщин, которые появляются возле иностранных офицеров ради пиршества и прочих плотских утех. Но теперь убедился, что само появление рядом с ним этой женщины стало частью чьих-то далеко идущих планов.

– Эти «костры Фламандии» – ваш собственный замысел или же вы представляете какую-то тайную организацию?

– Считайте их замыслом многих фламандцев, чьи устремления еще только должны слиться в единый поток силы и воли.

– Но за вами уже стоит кто-то достаточно влиятельный?

– Кое-кто уже стоит. Но прежде всего мне бы хотелось, чтобы за мной стояли вы.

Полковник грустно улыбнулся и задумчиво взглянул в окно. «Нам бы свои собственные, степные «костры Украины» каким-то образом зажечь, – подумалось ему, – да такие, чтобы со временем они соединились в огромный пожар восстания. А тут вдруг – костры Фламандии!».

Когда Гяур спустился вниз, графиня де Ляфер и ее супруг ожидали, сидя в креслах у камина. Увидев князя, оба несколько поспешно поднялись, при этом у каждого были свои основания для волнений.

Супруг графини – худощавый лысый господин лет сорока пяти – нервно одернул сюртук и выпрямился так, словно предстал перед первым министром, если не королем.

«А ведь другой на его месте хватался бы за шпагу, – подумал Гяур, мельком осмотрев его, и сразу же перевел взгляд на Диану. – Это выглядело бы куда естественнее».

Графиня была облачена в костюм для верховой езды, очень напоминающий офицерский мундир непонятно какой армии. Главное, что он был ей к лицу. Как, впрочем, и любая другая одежда, в которой Гяуру приходилось видеть Диану за время их недолгого знакомства.

– Рада опять встретить вас, полковник, – сдержанно улыбнулась графиня. Ступив навстречу Гяуру, она изысканно, томно подала руку для поцелуя. – В городе только и разговоров, что о вашем легендарном штурме.

– Моей заслуги в этом нет. Штурмом командовал полковник Сирко, – довольно суховато заметил Гяур, вновь окидывая взглядом низкорослого щуплого господина, которого отныне он вроде бы должен был воспринимать в ипостаси супруга Дианы. – Я же сражался, подобно рядовому казаку или мушкетеру, как вам будет угодно.

– О, нет, у стен Дюнкерка мушкетеры славы себе не снискали, – заметил супруг Дианы, вежливо раскланиваясь с Гяуром. – Насколько мне известно, французская армия раз пять пыталась взять этот город приступом, и все бесполезно.

– На войне и не такое случается. Правда, вам, человеку, очевидно, никогда не воевавшему, трудно судить об этом.

Независимо от того, воевал граф или нет, замечание Гяура прозвучало вызывающе.

– Простите, мы увлеклись, – вмешалась Диана, вовремя почувствовав приближение грозы. – Позвольте представить: мой супруг…

– Граф де Корнель, – склонил тот безнадежно оголенную голову. Он был значительно ниже графини и, несмотря на отменно пошитый сюртук, выглядел рядом с ней совершенно нереспектабельно. В фигуре графа, его поведении, в самом выражении лица чудилось нечто такое, что сразу же выдавало в нем провинциального конторского служащего.