Богдан Сушинский - Костры Фламандии

Адъютант, который так и не ушел, а лишь отступил на два шага в глубь большого крыльца, осуждающе повел головой. Он был поражен вольностью, которую позволял себе этот лейтенант мушкетеров: вот что значит, когда главнокомандующий непростительно молод и великодушен!

Зато сам де Конде воспринял замечание мушкетера по-солдатски:

– Надеюсь, кое-какими пикантными воспоминаниями он поделится и со мной.

– Дружище, – тут же обратился д’Артаньян к де Морелю. – Вам предоставляется возможность еще раз блеснуть своим изысканным каталонским наречием.

– Маршал спрашивает вас, капитан, что вы можете сообщить такого, что спасло бы вам жизнь? – по-своему интерпретировал все сказанное здесь виконт.

– Ничего существенного, кроме того, что мы не сумели удержать Дюнкерк, – довольно хладнокровно ответил испанец. – Это невероятно, но он пал после первого же ночного штурма. До сих пор не пойму, как это могло произойти.

– Что-что?! – удивленно спросил де Конде, как только услышал из уст Мореля о том, что Дюнкерк оставлен испанцами. – Что значит: «пал»?

– Он действительно занят нашими войсками, – заверил принца д’Артаньян.

– Послушайте, лейтенант! – резко прервал его главнокомандующий. – Я немало наслышан о ваших неуместных шутках! Однако просил бы не забываться!

– Это не шутка, ваше высочество. Капитан еле вырвался из крепости, которая прошлой ночью была взята нами. А ведь чудный ночной штурм получился, не правда ли, лейтенант Морсмери?

– Святая правда! – испуганно рявкнул гвардейский лейтенант, пытаясь еще больше вытянуться перед маршалом, хотя и стоял до сих пор с таким видом, словно превратился в бронзовое изваяние.

– То есть хотите сказать, что Дюнкерк взят штурмом?

– Так точно, ваше высочество, взят. И теперь – навсегда.

– Неужели ваш командующий до сих пор не знает, что его войска взяли штурмом Дюнкерк?! – изумился испанский офицер, обращаясь к д’Артаньяну. – Неужто ему никто об этом не доложил?

– Это почетное право как раз и предоставлено вам, капитан, – воинственно улыбнулся мушкетер.

– Но кем взят этот город? – слегка поумерил свой гнев принц де Конде, прекрасно понимая при этом, что его пытаются превратить в посмешище. – В крепости – испанцы. Войска короля Франции здесь, под моим командованием. Словом, что за чушь вы тут несете, господа офицеры?

Утром Диана открыла для себя то место во дворце графа де Корнеля, которое, как только они вернутся из поездки в Дюнкерк, должно было стать ее любимым. Чувствовалось, что замок строил итальянец, который мог отказаться от любых архитектурных подражаний древним зодчим Рима, Генуи или Венеции. Но который просто не в состоянии был лишить себя маленькой радости предков – домашней термы, в коей баня удачно сочеталась с небольшим бассейном, и куда горячая вода поступала по специальным лоткам из двух стоящих в соседнем помещении, за перегородкой, металлических баков.

Освещало терму одно-единственное окно. Расставленные вокруг бассейна камни источали тепло всякий раз, когда их поливали кипятком. А сам бассейн – неглубокий, однако достаточный для того, чтобы в одной части его можно было лежать, как в ванной, а в другой даже поплавать, – дарил не только тепло и чистоту, но и чувство внутреннего духовного очищения.

– Смелее, граф, смелее! – рассмеялась Диана, заметив, как робко заглянул в терму ее будущий супруг. Она лежала на спине, и ослепительно белое тело ее озарялось радужным искристым нимбом. – Если желаете, точнее, если стесняетесь, то могу отвернуться.

– Я не знал, что вы здесь. О да, вы умеете держаться на воде! Среди женщин этому мало кто обучен.

– Я всегда настроена держаться на поверхности, в любой ситуации, даже в штормовом океане. А плавать меня учили еще в детстве, причем опыты эти происходили между водоворотами, в реке, у подножия замка Шварценгрюнден.

Де Корнель сделал несколько несмелых шагов и остановился на таком расстоянии, чтобы ему открывалось только лицо Дианы.

– Храбрее же, граф де Корнель! Я позволяю вам приблизиться, – возбужденно вдохновляла его де Ляфер, звонко смеясь. – На вашем месте я бы бросилась сюда прямо в одеждах!

«А ведь Гяур так и поступил бы, – с легкой грустью подумала она, отворачиваясь, чтобы не смущать все еще не осмелевшего графа. – Князь Гяур – да. Но где он сейчас? Нельзя же ткать полотно жизни из одних воспоминаний. Пусть даже сладостных».

– Чем скорее вы спуститесь сюда, граф, тем скорее смогу задать вам несколько бередящих душу вопросов.