Богдан Сушинский - Батарея

– Неужели вы ничего этого, – решительно указал фон Гравс на дверь, – не знали и даже ни о чем не догадывались?!

– Не знал, однако могу высказать некоторые предположения.

– Действительно, всего лишь предположения? – подозрительно покосился шеф «СД-Валахии» на своего адъютанта. Что-то же он все-таки знает, каналья! Чего-то явно недоговаривает.

– Предполагаю, что после того, как баронесса доложила вам о попытках этого красавчика, – тоже кивнул Гольдах в сторону двери, – переспать с ней, она сумела умиротворить сначала самого командира яхты, а затем и его отца, нефтяного магната Карла Литкопфа.

– Но каким образом? После такого-то доноса?! – неуверенно хихикнул бригадефюрер, однако тут же согнал свою идиотскую ухмылку, понимая, однако, что она продиктована самим идиотизмом и непростительной, почти детской наивностью вопроса.

– Вот-вот, – утвердил его в этой догадке Гольдах. – Возможно, это произошло уже на следующий день после доклада, когда вы проводили совещание с офицерами СД в Галаце. Таким образом, она добилась и вашего доверия, и понимания командира штабной яхты.

– Лихо, признаю…

– Не говоря уже о том, что в самом Бухаресте она буквально очаровала миллионера-нефтепромышленника Карла Литкопфа, с которым встречалась в отеле «Империал».

– Вам известно даже название отеля, в котором состоялась эта встреча?

– Мой связист прослушивал разговор командира яхты со своим отцом перед отлетом последнего в Бухарест. А вчера, в перерыве между третьей и четвертой порциями коньяка, уже сам капитан-лейтенант похвастался, что это его отец, богатством и благотворительностью коего Отто так гордится, оплатил услуги и юристов, и офицеров абвера, которые занимались недвижимостью баронессы. К слову, речь идет не только об Альпийском замке, есть еще два спорных имения. Вернее, они оставались спорными до прилета баронессы в Берлин. Видели бы вы, как снисходительно Отто говорил о слабостях своего отца, словно это уже была не первая женщина, которую они мирно делят между собой.

– То есть хотите сказать, что финансовых затруднений, связанных с реставрацией Альпийского замка, у баронессы Валерии не предвидится? – въедливо улыбнулся бригадефюрер.

– Во всяком случае, сама баронесса уверена в этом.

– И вы ни разу не соизволили поговорить со мной обо всем, что связано с баронессой?! Почему?

Адъютант немного замялся. Его запавшие, болезненного вида щеки показались фон Гравсу еще более серыми, чем представали обычно.

– Тема уж больно деликатная, господин бригадефюрер. Не находите?

Барон как-то слишком уж натужно, но в то же время понимающе покряхтел.

– Не спорю, деликатная.

– Одно могу сказать: к капитан-лейтенанту Литкопфу баронесса по-прежнему безразлична. Или, по крайней мере, достаточно холодна в отношениях с ним.

– Предпочитая теплоту связи с его отцом, миллионером Литкопфом? – Бригадефюрер откинулся на спинку кресла и, сложив руки на животе, игриво повертел большими пальцами.

– К нему Валерия еще более холодна. Как, впрочем, и ко всем прочим мужчинам.

– Объяснитесь, – застыл фон Гравс, давая понять, что этот вывод уже затрагивает и его самолюбие.

Адъютант пожал плечами, удивляясь непонятливости своего шефа, и, озорно улыбнувшись, произнес:

– Просто она из тех женщин, для которых ни один мужчина никогда не являлся самоцелью, а всегда только… средством для достижения той, истинной цели, которая, как правило, никому из ее случайных, «попутных» мужчин неведома.

– Мне нужно будет осмыслить все, что я услышал от вас, гауптштурмфюрер, – фон Гравс заметил, что адъютант слегка замешкался, и спросил: – Хотите еще что-либо добавить?

– На мой взгляд, баронесса настолько хороша собой, что на ее собственные чувства можно не обращать внимания. Достаточно того, что нам дано обладать такими женщинами.

– Благоразумная мысль, – признал бригадефюрер.

Едва штаб-яхта причалила к дебаркадеру, который служил здесь пристанью, как на борт ее тут же поднялся начальник городского отдела гестапо оберштурмфюрер Штумман. Визит в город столь высокого чина СД стал для него приятной неожиданностью, и теперь этот сорокалетний, неудачно, седоватыми «кочками», облысевший офицер, начинавший свою карьеру полицейским сыщиком, прежде всего старался выяснить истинную причину его появления в этой болотной глуши.

В то, что яхта в самом деле направлялась на Днестр, он попросту отказывался верить: не идиоты же, в конце концов, этот бригадефюрер и его штабисты, чтобы столь опрометчиво довериться военным сводкам и переться прямо под снаряды и бомбы русских.