Богдан Сушинский - Батарея

– В том-то и дело, мичман, – задумчиво произнес он, – что нет у нас пока что такой – ни живой, ни бронированной – силы, которая способна была бы остановить врага на подступах к Одессе. Не существует ее, старшина батареи, вот в чем беда. Где-то там, на Днепре, на Дону, может, и остановим, однако на этом этапе войны, – решительно покачал головой, – нет. Ни в коем случае. И это не паникерство, а трезвая оценка реального положения на фронтах. Так что все будет зависеть теперь от мужества и находчивости каждого из нас, каждого бойца. Вот такая получается у нас «агитка Бедного Демьяна».

В бухарестском аэропорту баронессу встречал обер-лейтенант из румынского управления абвера. Поместив ее в отеле «Бавария», в котором обычно селились германские офицеры, он до позднего вечера старался находиться рядом, сопровождая ее то в расположенный на первом этаже ресторан, то в ближайший магазин, буквально заваленный германскими и итальянскими товарами. Самого города война тоже пока еще не коснулась, да и потери на фронтах казались не столь ощутимыми, чтобы они способны были погружать столицу в траур, тем более что корреспонденты газет и авторы уличных плакатов по-прежнему ликовали по поводу возвращения королевству его исконных восточных земель.

Понимая, что находится под плотной опекой обер-лейтенанта, который сразу же признался, что происходит из семьи русского офицера царских времен, подполковника Веденина, баронесса пригласила его вечером к себе в номер и за рюмкой коньяка прямо, хотя и с игривой улыбкой на лице, поинтересовалась:

– Скажите-ка мне, господин Веденин, как русский русской: в качестве кого вы приставлены ко мне – соглядатая, гида, охранника?

– Поставим вопрос иначе: в качестве кого вы хотели бы видеть меня, баронесса? – Они были ровесниками и одного чина, к тому же в номере находились одни, поэтому ничто не мешало им слегка пофлиртовать.

– В качестве телохранителя, – томно произнесла Валерия, потянувшись к нему выразительными, контрастно очерченными естественной коричневатой линией губами. И в этом «телохранителя» прозвучал свой смысловой подтекст.

– Поверьте, с сегодняшнего дня это превратится в мою мечту: на всю жизнь остаться вашим «телохранителем».

– Первый шаг к этой мечте вы сделаете, точно так же откровенно ответив мне на вопрос: «Какой приказ относительно меня вы получили из Берлина?»

Угловато скроенный, белобрысый, с откровенно неаристократическими чертами лица, обер-лейтенант явно принадлежал к той категории российских дворян, матери которых неосмотрительно «позаботились», чтобы в их жилах текла кровь московских или питерских ямщиков.

– Этот приказ оказался лаконичным, как щелчок револьвера во время русской рулетки: «Головой отвечаете за безопасность баронессы!» А поскольку вы так же дороги мне, как и моя голова…

– Я должна быть дороже вашей головы, – подсказала Валерия.

– Как раз в этом духе я и хотел выразиться. Так вот, поскольку вы очень дороги мне, то я отлучался только однажды: и только для того, чтобы похлопотать о вашем отлете в Измаил.

– И чем же завершились ваши хлопоты, любезнейший?

– В восемь утра вы вылетаете с попутным транспортным самолетом, который направляется в Галац, но пилот позволит себе небольшой крюк, чтобы высадить вас на полевом аэродроме неподалеку от Измаила. Там вас встретят и бронекатером доставят в Вилково, поскольку штабная яхта «Дакия» уже там.

– Странно, она должна была находиться в гавани Тирасполя. Они что, ждут моего прибытия на судно?

– Задержку яхты в гавани Вилкова можно истолковать и таким образом. Однако на самом деле бригадефюреру СС фон Гравсу настоятельно посоветовали потерпеть пару дней, пока не прояснится ситуация на восточном берегу Днестровского лимана, поскольку яхте предстоит путь до пристани Тирасполя. Кстати, вчера мне удалось побеседовать с моим давнишним знакомым, командиром «Дакии» капитан-лейтенантом Отто Литкопфом, который находился в отделе абвера в соседнем с Вилково дунайском городе Килие. Он восхищен вами и считает, что в вашем лице абвер приобрел агента, способного перещеголять саму Мату Хари. Мало того, Литкопф уверен, что вы подражаете ей.

– Невозможно подражать человеку, тем более разведчику, о котором имеешь весьма смутное представление.

Веденин в нескольких словах пересказал ей биографию известной разведчицы, однако должного впечатления на Валерию она не произвела.