Богдан Сушинский - Севастопольский конвой

Наконец-то сверху донеслись резкие слова команд, забегали по палубе моряки, и вскоре где-то внизу, под кормой, снова заработал винт. Однако время шло, а ничего такого, чтобы проясняло бы причину стоянки, на барже не происходило.

Ожидание становилось все более утомительным; минуты превращались в звенья вечности. Дмитрий уже готов был признать, что предчувствие обмануло его, как обманывало уже не раз, но дверь надстройки вдруг приоткрылась и звонкий, почти мальчишеский голос по-румынски объявил:

– Майор Гродов, вас просит к себе капитан баржи!

Слово «просит» Дмитрий тут же списал на вежливость юного конвоира, но само приглашение заставило забурлить и кровь и сознание.

– Я – майор Гродов! Уже выхожу! – буквально прорычал в ответ десантник и тут же обратился к членам штаба восстания:

– Капитан Комов, сержант Жодин, подготовьте людей, как перед решающей атакой. Попытаюсь договориться о выносе тела убитого, которое уже начинает разлагаться. В этом и будет заключаться наш шанс. Будьте уверены: со своей стороны сделаю все, что смогу, отвлеку на себя как можно больше врагов.

Выйдя на палубу, майор, прежде всего, глубоко вздохнул и, опьяненный свежим морским воздухом – прохладным и соленовато-влажным, – осмотрелся, как бы любуясь открывавшимся береговым видом. И сопровождавший Дмитрия мичман не торопил его. Городские окраины уже остались далеко за кормой, впереди, при свете неяркого заходящего солнца, открывались плавни Сухого Лимана и крыши какого-то селения… Однако на самом деле десантника интересовали не красоты степных берегов, а палубное устройство баржи.

– Итак, почему меня извлекли из этого гнилого мешка? – как бы между прочим, поинтересовался майор, кивая в сторону трюмного тамбура.

– С вами желает побеседовать румынский морской офицер из русских, командор, барон Романовский, – неспешно объяснял мичман, наблюдая за тем, как из жилого отделения баржи выходит сам барон – невысокий, коренастый, но облаченный не в одеяние румынского морского офицера, а… в знакомый десантнику по фильмам мундир полковника Белой гвардии. – Он специально прилетел из Бухареста, чтобы увидеться с вами еще здесь, на борту «Сатул-Маре».

– Да-да, – уже по-русски подтвердил барон, представая перед все еще внушительной фигурой Гродова. – Специально из столицы, чтобы не терять времени и не позволить этим коновалам, – повел он подбородком в сторону двух конвоиров, прохаживавшихся по палубе возле тамбура, – демонстрировать по отношению к вам своеволие победителей.

– И какие же намерения привели вас на этот «Титаник», господин полковник? Или все-таки командор?

– Теперь уже привычнее «командор», – обронил Романовский, давая понять, что речь сейчас не о титулах. – Или барон, если это не претит вашему большевистскому воспитанию.

– Так что именно заставило вас совершить этот вояж?

Барон предложил Гродову сигарету из золоченого портсигара, а когда тот отказался, объявив, что не курит, важно, словно на светском рауте, прикурил от пламени золотистой зажигалки, осветившей тяжелый золотой перстень на его пальце. Этих несколько секунд вполне хватило, чтобы десантник сумел окинуть взглядом палубу и оценить ситуацию. Рядом с командором находился только юный мичман, который, судя по всему, был его адъютантом. «Настолько уверен в себе и своем мичмане, что не позаботился о надежной охране? – воинственно ухмыльнулся про себя Дмитрий. – Опрометчиво. Понимаю: баржа уже в море, рядом охранники трюма и вся команда… Тем не менее опрометчиво».

– Положение на фронтах в общих чертах вам известно.

– Оставьте его обсуждение полководцам и штабистам, – снисходительно посоветовал майор, хотя ему очень хотелось узнать, что же в действительности происходит сейчас на фронтах.

– Пожалуй, вы правы. Поскольку исход войны уже ясен, поговорим о главном. Вы командовали десантном, который действовал на территории Румынии, в тылу ее войск. Этот факт позволяет румынским властям рассматривать вас как военного преступника, а, следовательно, предать суду и публично казнить. Еще бы! Казнить самого Черного Комиссара! В центре Одессы!

Гродов не сомневался, что этот ход устрашения – выдумка самого барона, поэтому со снисходительной улыбкой парировал:

– Не думаю, что кому-то в Бухаресте хочется предстать перед миром в облике идиотов, которые пытаются судить фронтового офицера, командира русского десанта, высадившегося в Румынии уже после того, как румынские войска углубились на десятки километров советской территории. Не сгущайте краски, барон; с точки зрения пропаганды, ни Антонеску, ни его окружению такой суд был бы не выгоден. И потом, зачем все так усложнять? Коль этот офицер-десантник уже в плену, любой «мамалыжник» запросто может застрелить его, скажем, при попытке к бегству?