Василь Быков - Собрание военных повестей в одном томе

– Ну и товарищ у вас! Сплошной пережиток!

– За милицией побежал, – дружески, как союзнику, улыбается мне Эрна. – Сейчас приведет. Посидите с нами.

Ах, вот что! Впрочем, так оно и должно было случиться. Старая привычка взяла верх. Но черт с ним! Пусть ведет милицию. Не те времена, чтобы бояться.

– Садитесь, садитесь! – приглашают девушки и Игорь.

Я сажусь за их стол – между Эрной и блондинкой с густо начерненными ресницами. Говорить мне ничего не хочется – только слушать. Они все возбуждены происшедшим, но, кажется, нисколько не теряют своей беззаботной шутливости.

– Чуть не подрался с Игорем, – сообщает Эрна.

Соседка с другой стороны спрашивает:

– Он ваш сослуживец? Или бывший однополчанин?

– Однополчанин, – подумав, говорю я.

– Сволочь он!

Игорь привстает и тянется ко мне с бутылкой:

– Раскричался, будто я у него планки сорвал. А я не видел у него никаких планок. Разве у него были какие-нибудь планки?

– Не в планках дело.

Игорь наливает полбокала шампанского.

– Ладно, черт с ним! Пусть ведет. Давайте выпьем. А то посадят еще.

Эрна, хлопнув в ладоши, подпрыгивает на стуле:

– Ой, как здорово! Я буду тебе носить передачи, Игорешка! Медовый месяц в тюрьме!

– Полмесяца, – бросает парень в черном костюме. – Больше не дадут.

– Смотря чего. Пятнадцать суток, а может, пятнадцать лет.

– Черта с два – лет! Минулось!

Я тихо сижу, как гость на чужом пиру, и чувствую: начинаю улыбаться. Мне хорошо. А они беззаботно радуются, как дети. Хотя, конечно, давно уже не дети, особенно Игорь. Рослый, рукастый, широкий в кости мужчина. И все же мне в два раза больше, чем каждому из них. Мы – разные поколения, у нас разный жизненный опыт, образование, да, видно, и отношение к тому, что здесь произошло. И тем не менее я их понимаю. А это главное.

– Ну так взяли! – Игорь поднимает бокал и, заметив мою нерешительность, поясняет: – Есть маленький повод: мы с Эрной женимся.

– Вот как! Ну, поздравляю!

– Благодарим! – Он левой рукой нежно склоняет к себе невесту. – В годовщину Победы. Так сказать, по семейной традиции, как дети военных родителей. У Эрны – генерал-лейтенант. У меня – просто лейтенант. Небольшая разница.

– Почти никакой, – вставляет Эрна и нетерпеливо пригубливает бокал.

Я по справедливости оцениваю ее иронию. Трепетно живое, словно ртуть, лицо этой девушки таит столько шутливой игривости, что просто не верится в серьезность их намерения.

– А где же... ваши отцы лейтенанты? Или вы без них?

– К сожалению, без них, – коротко вздыхает Игорь и, разлив по бокалам остатки вина, садится. – Лейтенанты далеко. Ее – под Харьковом, мой в Демьянске. На вечной прописке.

Поначалу я не нахожу что ответить. Это невесело. Это даже более чем печально. Только свою печаль они, видно, давно уже пережили, и после минутной паузы Игорь поднимает бокал:

– Значит, салют!

– Ну что же! За ваше счастье, лейтенантские дети! – говорю я. Что-то светлое щемящей добротой наполняет меня. На минуту я забываю и про Сахно, и про Горбатюка, и обо всех моих сегодняшних заботах.

Все за столом выпивают. Игорь отставляет бокал и срывает обертку с конфеты.

– Только тот дурень вечер испортил. Все шло хорошо...

– Ничего. Это еще не самое худшее...

Я не успеваю закончить мысль, как рядом вскакивает блондинка:

– Вон идут! Девочки, даже двое! Задний, смотри, какой бравый! Симпатяга!

По проходу к нам быстро шагает Горбатюк. За ним, несколько приотстав, со служебной степенностью на лицах идут два милиционера в белых кителях и красных фуражках. Передний – довольно уже пожилой, с морщинистым лицом старшина, задний – действительно симпатичный малый.

Горбатюк останавливается возле стола и поворачивается к милиционерам:

– Вот, пожалуйста! Пьяные. Нахальство, хулиганство и, наконец, политические выпады. Вон тот, высокий. И этот, в черном.

Старшина милиции официально-бесстрастным взглядом окидывает всех за столом, осматривает бутылки, дольше задерживается на мне.

– Так. Прошу названных пройти с нами.

За столом вскакивает Эрна. Встают девушки и ребята.

– А мы?

– Вы можете оставаться.

– Нет. Если забирать, то всех. Я Игоря одного не пущу! – резко заявляет Эрна.

Я тоже встаю.

– Все же они – свидетели. Если уж вести, то вместе.

Горбатюк пронизывает меня ненавидящим взглядом:

– В свидетели вы не набивайтесь. Вы мне тоже ответите. За оскорбление.

– Ах, за оскорбление! Ну что ж! Я готов! Пошли!