Геннадий Сазонов - Марьинские клещи (сборник)

Тогда красноармейцы дали залп, сразу уложили всех шестерых. Среди фашистов у скирды начался переполох. Пока они разобрались, что произошло, бойцы дивизиона были уже далеко.

Они уже подходили к деревне, где жили староверы. Видимо, жители не очень дружелюбно относились к Советской власти, к воинам Красной армии — на просьбу дать продуктов отказали. Даже воды пожалели — не сняли с колодцев замки. Командир приказал сбить замок на одном из колодцев, и бойцы наполнили фляги. Слава Богу, обошлось без драки.

Вот таким образом и пробирались по тылам противника. Шесть суток прорывали кольцо. Наконец, вышли к своим.

— Да, главное — мы сохранили знамя дивизиона, — сказал Егор Иванович. — Это имело большое значение. Если знамя теряли, то подразделение расформировывали. А здесь его сохранили. После отдыха и получения техники, 466-й дивизион 3-й Ударной армии направили в район Сталинграда.

Лицо Егора Ивановича порозовело от горячих воспоминаний, он закурил очередную сигаретку. А потом предложил мне пройти из светелки в кухню. На стене возле окошка хозяин показал большую и очень подробную карту сражения под Сталинградом. Я впервые видел такую карту: к примеру, на ней район тракторного завода напоминал целое государство.

— Да, такая карта вряд ли ещё у кого найдется, — заметил Орлов. — Это я сберег с фронта.

— В Сталинград мы прибыли, когда там ещё не было взорвано ни одной бомбы, — продолжал собеседник. — Из города эвакуировали людей и предприятия. Мы разгрузились в пригороде, в деревне Бекетовка. Нас переподчинили другой — 62-й армии, ею командовал генерал Василий Иванович Чуйков. Пока наш командир ходил в штаб, над деревней и окрестностями немцы разбросали с самолета листовки, в них говорилось: «Кто желает сохранить жизнь, пусть переходит на сторону немцев, пусть наденет белую рубашку, тогда никто не тронет, также говорилось, что во столько-то часов полетят немецкие самолеты и разобьют весь город».

Разумеется, никто из наших солдат и офицеров не намеревался переходить к немцам. Но немецкая точность и на этот раз не подвела. Ровно в назначенное время армада фашистских самолётов показалась в небе, началась мощная артподготовка противника.

— Батюшки мои, ад кромешный начался! — вспоминал Егор Иванович. — Город загорелся. Мы старались сбить самолёты. Получили приказ войти в город — по улицам ехали, как по огненным коридорам.

Одно из подразделений дивизиона, где был и Егор Орлов, заняло оборону в районе тракторного завода. Фашисты напирали и напирали. Завязались ожесточённые бои буквально за каждый метр земли. Противник использовал традиционную тактику: мощная артподготовка, вслед за ней — танки и пехота. По живой силе немцы значительно превосходили красноармейцев. Да и в техническом отношении. Б дивизионе, к примеру, на исходе было горючее. Хорошо ещё, что работала связь. Полковник Горохов докладывал в штаб ситуацию и просил подкрепления — дать залп из «Катюш». Такой залп с того берега Волги давали, и это на некоторое время охлаждало пыл наступающих фашистов.

Из укрытия, где сидел Орлов, хорошо была видна Волга. Вдруг она загорелась прямо у него на глазах. Немцы подорвали нефтезавод «Красный Октябрь», топливо и мазут потекли в реку, и по ней загуляло пламя. Больно до слёз было всё это видеть.

Егору поступил приказ: переправиться на ту сторону и доложить обстановку в штабе — телефонная связь была прервана. Егор снял каску, надел на дуло автомата и выставил из укрытия. В тот же миг снайперская пуля звякнула о каску.

— Ишь, гад, держит на прицеле! — выругался Орлов.

Это была не последняя пуля снайпера. Другая его пуля угодила в лежащую на бруствере винтовку и разорвала ложевое кольцо. Только примотал ствол — удар в грудь, стало тяжело дышать, думал — ранен, но пуля, оказалось, срикошетила и попала в бляху ремня. За каких-то двадцать минут до начала новой атаки немцев у Орлова была возможность быть три раза убитым!

Но, видимо, Бог отвёл по молитвам любимой бабушки.

Выбрав удобный момент, Орлов выбрался из траншеи и стал пробираться ближе к Волге, на ту сторону реки, выполняя приказ полковника Горохова.

По пути он попал под бомбёжку и получил контузию. Когда пришёл в себя, собрал силы, опять пошёл. На командный пункт штаба дивизии он всё-таки прибыл с донесением. Когда с него сняли шинель, она оказалась продырявлена пулями в нескольких местах.

Сам же Егор Иванович был жив и невредим, чему подивились даже опытные бойцы.