Геннадий Сазонов - Марьинские клещи (сборник)

Красноармейцы, вскочив на аэродромную полуторку, покатили искать экипаж сбитого стервятника. И довольно быстро нашли его.

Экипаж взяли в плен.

Командиром оказался ас-подполковник, на груди у него болтались три «Железных креста». Важная птица — куда с добром! От страха подполковник тряс головой, ещё не веря, что его сбила русская пуля на третий день войны. Фашистский лётчик озирался на товарищей — майора, лейтенанта и капитана, будто те были причиной падения «Юнкерса-88».

Весь экипаж был в полном составе.

Фашиста-подполковника привели на допрос.

Наглость и самоуверенность ещё не выветрились из него, он высокомерно заявил переводчику:

— Я бомбил Англию, Францию! Я летал над Голландией, Бельгией, Норвегией, — переводил наш офицер слова германского аса. — И везде, где только появлялся немецкий самолёт, все разбегались в разные стороны. Нас всюду боятся! А ваши летчики даже с земли ведут по нам огонь. Непонятная страна, непонятная война!

— Мало сбивать, вас вообще нужно убивать! — вставил реплику один из наших офицеров и попросил перевести её.

Переводчик передал её смысл командиру экипажа, лицо у него сделалось багровым, и он опять затряс головой, находясь во взвинченном нервическом состоянии.

— Покажите, кто меня сбил? — попросил фашист.

— Много чести для него, — бросил командир полка. — Переведи, смотрин для фашиста не будет. Ишь, чего захотел! Здесь ему не цирк!

Действительно, для этого фашистского подполковника, да и миллионов других фашистов Советский Союз предстал с первых дней их нападения «непонятной страной». Они думали, что будет, как в Европе: от радости начнут кидать шляпы вверх и кричать «ура» Гитлеру — так, по крайней мере, представлялся им поход на Восток. Теперь сбитый экипаж увидел то, что было на самом деле.

Капитан Гастелло тоже был в комнате, где допрашивали фашиста, жадно поедал его глазами.

Дали бы волю, Николай в порошок стёр бы подполковника только за то, что он изрешетил одну плоскость его машины.

Но кто ж её даст?

Уже в конце допроса, к удивлению тех, кто присутствовал, фашист, нервно подёргивая головой, предложил нашим офицерам… «сложить оружие и сдаться в плен».

Кто-то из наших лётчиков в ответ на «ультиматум» фашиста громко захохотал.

Засмеялись и другие офицеры.

Да, предложение немецкого аса-подполковника развеселило «небесную пехоту».

Утром пленный экипаж отправили в Москву.

Шёл пятый день вероломной необъявленной войны.

Ещё с вечера Николай, чтобы не забыть об этом в утренней суете, сказал Анне:

— Завтра семьи нашей эскадрильи пойдут на эвакуацию, и ты собирайся с Виктором. Да не плачь, ты, милая Аннушка, прошу тебя, не плач! Рыдать должны они, а не мы. Мы будем бить их, псов поганых. Они ещё пожалеют, что пришли к нам! Будут удирать, только пятки засверкают.

Анна прижалась головой к плечу мужа.

Рано утром Николай ушёл на аэродром.

Его экипаж стоял перед самолетом, ребята бравые, как на подбор.

Штурман — лейтенант Анатолий Бурденюк, стрелок-радист — старший сержант Алексей Калинин, и только что включенный в экипаж — люковый стрелок, лейтенант Григорий Скоробогатый, он впервые вылетал с командиром эскадрильи.

Рядом застыли экипажи капитана Александра Маслова и старшего лейтенанта Фёдора Воробьева.

Три экипажа получили задание командира полка — остановить продвижение колонн фашистов к столице Белоруссии городу Минску.

Самолёты один за другим поднялись в воздух, взяли курс к заданной цели.

Вскоре они уже летели над изгибом шоссе Молодечно-Радошковичи, в сорока километрах от Минска. Там остановилась на отдых немецкая бронетехника. Солдаты достали термосы, пили чай, ели бутерброды. Сюда же подъехали большие цистерны, из них в баки танков и самоходных установок заливали топливо.

Вдруг над врагами, резко снизившись, загудели наши тяжелые бомбардировщики, каждый нёс на борту по три тонны смертельного груза.

Бомбы падали на танки, бочки с горючим, на экипажи, ошалевшие от внезапности. По немцам с бортов самолетов строчили из пулемётов. Вспыхивали взрывы, кричали раненные. Черный дым поплыл над колонной. Лётчики, отбомбившись, разворачивались в небе и вновь шли в атаку.

Самоходные скорострельные зенитки фашистов, приданные танковым частям, молотили снарядами небо, пытались ухватить в прицел русских «бестий».

Самолёт Гастелло в третий раз пикировал, в третий раз точно в цель сбросил бомбы.