Сергей Лойко - Аэропорт

Однако большинство военных сцен и событий взяты из жизни и основаны на личных наблюдениях автора, который провел всю войну на войне и, в частности, был единственным иностранным корреспондентом в Аэропорту во время его осады.

Многие события смещены по времени и месту, что не делает их менее реальными. Кроме личных наблюдений автора в течение 2013–2015 годов, в основу книги — в главной, военной ее части — легли сорок три часа интервью с боевыми солдатами и офицерами, среди которых были и киборги, до «крайнего» дня защищавшие Аэропорт и выжившие в этой мясорубке.

Автор не делает политических выводов. За него иногда это делают герои, и в дальнейшем, надеюсь, сделают читатели, если уже не сделали и без прочтения этого романа.

Это не хроника, не расследование, не летопись. Это художественный вымысел, основанный на реальных фактах.

Надеюсь, книга будет интересна многим, независимо от возраста и склада характера. Она может понравиться или нет, но хочу верить, что она мало кого оставит равнодушным.

С уважением и благодарностью к читателю

Сергей Лойко

В тумане, на взлетном поле, с рычанием и лаем копошилась серая лохматая, взъерошенная масса. Одичавшие за время войны, голодные, как волки, собаки рвали на куски тело еще живого (если верить тепловизору с расстояния метров семидесяти) сепара. [1] Сепаратиста.

Остальные отступили еще час назад, унося своих раненых и убитых. А этого не донесли. Сначала было слышно, как он стонал, поднимая руку, словно тонул. Потом затих, потерял сознание. Потом, как поземка, как ордынская конница, ниоткуда налетела свора псов. Сначала бесшумно, потом, почуяв кровь, с рычанием, отхаркиваясь сиплым, сорванным лаем.

Алексей опустил тепловизор и вдруг ощутил нестерпимую боль, где‑то глубоко, под левой лопаткой. Натянулся и с треском лопнул рукав. Потом второй. Его словно резали ножом.

Там, на холодном бетоне, изрытом воронками, среди искореженного, оплавленного металла лежал не сепар, а он сам. И собаки рвали на части его...

— Алеша, Алешенька, вставай, милый. Мы опоздаем... — Ксюшин теплый родной голос обнял его, вырвал из собачьих клыков, и он проснулся. Глотая стылый воздух подземелья, он ловил открытым ртом холодный пот, стекающий ручьями из‑под каски по лицу.

Ксюши не было рядом. Ее вообще больше не было. С очередным беспощадным осознанием этого непоправимого факта, постепенно, волнами оживающей памяти и в такт амплитуде тусклой и голой лампочки, раскачивающейся под темным, с разводами и трещинами, потолком, Алексей начал понемногу возвращаться в эту комнату — единственное не простреливаемое крупнокалиберным стрелковым оружием место во всем Краснокаменском аэропорту (КАПе). Точнее сказать, в том, что от него оставалось к середине января 2015 года от Рождества Христова.

Самый современный аэропорт в Украине и один из самых лучших и оснащенных в Европе. Построенный, кстати, к чемпионату этой самой Европы по футболу всего три года назад. Теперь он напоминал Алексею обглоданный морскими хищниками скелет динозавра или левиафана, выброшенный на берег бурей неумолимой, жестокой судьбы.

Комплекс зданий КАПа до войны простирался на десятки гектаров и состоял из множества конструкций и помещений, построенных разного ранга специалистами и во время расцвета и развала СССР, и во время последующего загнивания уже независимой Украины.

Все эти постройки, включавшие в себя «жемчужину» аэропорта — новый терминал, были разрушены непрекращающимися боями и обстрелами до такой степени, что КСП — командный спостережный (наблюдательный) пункт обороны аэропорта (не путать с Клубом студенческой песни) — оставался единственным местом с уцелевшим полом, потолком и державшимися еще стенами. Именно внутри этого КСП и наступило пробуждение известного американского фотографа и бывшего гражданина России Алексея Молчанова от краткого болезненного забытья.

Все остальное, на тысячи метров вокруг, было настолько изничтожено войной, что иногда ему казалось, — это даже не Сталинград или Брестская крепость, а просто павильон Голливуда для съемок очередной картины о Второй мировой войне. Настолько креативно и замысловато все окружающее было изуродовано, что он не удивился бы, если бы вдруг появился Спилберг с волшебным словом: «Снято!». И все сепары и киборги вкупе с ними пошли бы смывать грим и пить различной крепости напитки. Но Спилберг не появился.