Шапи Казиев - Крах тирана

– Кони бы нам пригодились, – понимающе произнес Чупалав. – Железо – вещь тяжелая.

Чабаны начали наперебой рассказывать, где содержатся кони шамхала и какие хорошие у него скакуны. Особенно один, которого ему подарил сам Надир-шах.

Муса-Гаджи посовещался с Чупалавом, и они решили разделиться. Чупалав с половиной отряда погонит овец, а Муса-Гаджи попытается увести коней шамхала. Это было бы богатой добычей и избавило бы горцев от погони.

Так и сделали. Когда отара скрылась из виду, Муса-Гаджи со своими молодцами начал осторожно спускаться к Таркам. Самый молодой из чабанов, Мавлет, вызвался им помочь. У него была кобылица, из-за которой жеребцы не раз ломали изгородь загона. Ее-то Мавлет и привел к роднику, куда пригоняли на водопой скакунов Хасбулата и его нукеров.

Табун приближался к роднику в облаке пыли. Но и сквозь эту пелену жеребцы быстро учуяли кобылицу. Первые, отталкивая друг друга, бросились вперед, следом ринулись и остальные. Заслышав ржание приближающихся жеребцов, кобылица призывно заржала в ответ. Удержать жеребцов уже не было никакой возможности, и напрасно коноводы пытались остановить их, нещадно работая длинными бичами. Кобылица и сама пыталась пойти им навстречу, но Мавлет крепко держал ее за уздечку, а затем вскочил на нее и погнал прочь от родника.

Кобылица не переставала ржать, производя в табуне все большее волнение, и около сотни коней понеслось сокрушительной массой. Коноводы мчались следом, стараясь остановить табун, но в воздухе засвистели арканы, и они были сброшены со своих коней. Чтобы коноводы не успели сообщить о случившемся, их связали и оставили у родника. А джигиты Мусы-Гаджи поскакали в горы, уводя за собой табун.

На прощание таркинцы пообещали быть их кунаками и просили дать им знать, когда дело дойдет до сражения с проклятым Надир-шахом, с которым у них были кровавые счеты.

В то, что овец и коней увели шахские воины, шамхал Хасбулат не верил. Они могли взять что угодно, но прекрасного коня, подарок самого Надир-шаха, тронуть бы не посмели. Он велел высечь пастухов и коноводов и послал за похитителями отряд своих ближайших нукеров. Те были злы не меньше шамхала, потому что пропали их лошади, которыми они дорожили, пропали и овцы, которыми Хасбулат кормил своих верных нукеров. Но пока искали других лошадей, на горы опустилась непроглядная тьма и скрыла следы похитителей.

Продавая по пути овец, а бедным семьям отдавая их даром, отряд Чупалава двигался к старинному кумыкскому аулу Эндирей, стоявшему на пересечении важных путей на берегу реки Акташ. Здесь уже слышали о нападении на владения шамхала Хасбулата, но предпочитали делать вид, что не знают, откуда на их большом базаре взялось столько овец и отличных коней. Тарковские шамхалы, от которых Эндирей обособился отдельным бекством, несколько раз пытались вернуть его под свою власть, а потому отношение к шамхалу тут было отнюдь не дружественное.

У нескольких человек из отряда Чупалава в Эндирее нашлись кунаки. Они-то и помогли скрытно продать овец и часть коней и так же скрытно купить железо и порох. Многие догадывались, что к чему, и отдавали нужное горцам бесплатно, прося лишь употребить все это на дело освобождения их общей родины. Немало металла и пороху было отправлено в горы на конях, угнанных у шамхала Хасбулата. Но так как земли эти считались зависимыми от Персии, то местные люди посоветовали Чупалаву и его людям долго здесь не задерживаться. Визит горцев в Тарки посчитали для себя оскорблением не только Хасбулат, но и шахские власти. И сюда в любую минуту могли явиться каратели.

Пока шла тайная торговля, Муса-Гаджи бродил по Эндирею, пытаясь найти следы Фирузы. В Эндирее издавна существовал рынок рабов, здесь продавали пленных, девушек и детей. Купцы из Персии, Турции и даже Китая выискивали красавиц, чтобы перепродать их на своих рынках, где горянки ценились особенно высоко. Горе и слезы не трогали свирепых шахских вояк – главных продавцов живого товара. Местные муллы не раз пытались напомнить, что работорговля – тяжкий грех, но алчные торговцы не обращали на них внимания, а особенно настойчивых праведников не раз колотили палками.

Среди рабынь, которых усердно нахваливали посредники, Фирузы не было. Эндиреевские кунаки скоро выяснили, что девушку, похожую на Фирузу, на этом рынке и раньше не продавали. Но Мусе-Гаджи все эти несчастные девушки и совсем маленькие девочки казались родными сестрами Фирузы, разделившими ее горькую судьбу. Он уже начал придумывать средства, чтобы спасти их из постыдного рабства, но в самом Эндирее это оказалось невозможно. Здесь было слишком много шахских сарбазов, а рабынь содержали под неусыпной охраной. Оставалось лишь напасть на купцов, когда они повезут свою добычу из Эндирея.