Шапи Казиев - Крах тирана

Закончив молитву, горцы молча двинулись вниз по едва заметной тропинке.

Пора было уходить. Из лагеря, крича и стреляя из ружей, уже неслась погоня.

От шахских лошадей уцелел лишь табун его личной гвардии, который пасся в другой стороне. С этого дня он был взят под усиленную охрану.

Еще не придя в себя от визита Дервиша-Али и озлобленный гибелью большей части своих лошадей, Надир-шах едва дождался рассвета, чтобы отдать приказ о наступлении. Такого с ним еще не было, чтобы он, еще не начав битву, уже нес потери. Первым делом шах приказал уничтожить села, расположенные поблизости – Мегеб и Обох.

Чтобы облегчить дело, он хотел пустить в ход артиллерию, но густой туман, окутавший все вокруг, не позволял это сделать. Ждать, пока туман рассеется, Надир-шах не желал и решил бросить вперед испытанные отряды Кани-хана.

– Мой повелитель, – склонился перед ним Кани-хан, – не лучше ли подождать, пока вокруг немного прояснится?

– Вперед! – взревел Надир-шах. – Воины отыщут противника!

– Тут кругом пропасти, – подал голос визирь. – Ущелья и снова горы…

– Для моих храбрецов это не преграда, – ответил шах. – А если горы будут мешать им – пусть снесут горы.

– Повинуюсь, – поклонился Надиру Кани-хан и направился к своим отрядам.

– Тысячу золотых монет за головы конокрадов! – пообещал Надир-шах. – А за головы главных бунтарей я наполню ваши шлемы алмазами!

Это прибавило прыти и без того алчным воякам, и они ринулись к аулам напрямик. Из-за тумана дороги были едва видны, но путь к Мегебу и Обоху был недалек, и они бы нашли его даже с закрытыми глазами.

Кани-хан рассчитывал на внезапность нападения и надеялся захватить аулы без особого труда. Но уже на подступах к ним захватчиков встретили высокие завалы, шквал пуль и град стрел. Противник еще не был виден, но его оружие уже косило наступавших.

Ошеломленный авангард остановился, отвечая выстрелами наугад, но напиравшие сзади части заставляли его двигаться вперед. Превращаясь в беспорядочную толпу, каджары натыкались на все новые завалы, а когда пытались их обойти, многие срывались с высоких уступов и разбивались насмерть. Тем временем защитники аулов продолжали посылать во врага пули и стрелы, они легко находили свои жертвы даже в тумане – слишком многочисленным был враг. Но эта многочисленность брала свое. Несмотря на сотни убитых, отряды Кани-хана добрались до аулов, горя желанием растерзать сопротивляющихся горцев и уничтожить их укрепления. Но горцы ждали врага не только в аулах. Заняв соседние горные уступы, они нападали со всех сторон, однако остановить лавину закованных в доспехи сарбазов не удавалось. Ожесточенные битвы и разрозненные стычки происходили перед аулами и вокруг них. Общей картины не видели ни горцы, ни Кани-хан. Лишь огни от выстрелов и искры от сабель пронизывали туманную мглу, да слышны были звон металла и крики дерущихся.

Когда враги проникли в сами аулы, битва стала еще яростнее – горцы самоотверженно защищали каждый дом, каждую улочку.

Подозревая, что и тут все будет труднее, чем кажется, Надир-шах двинул на помощь Кани-хану новые отряды.

Через несколько часов горцы были вытеснены из полуразрушенных, горевших аулов и начали отходить. Отряды Кани-хана ринулись следом, надеясь довершить разгром отступающих горцев. Раненых они безжалостно добивали, если на каком-нибудь хуторе удавалось захватить жителей, их сжигали вместе с домами, приговаривая:

– Это вам за наших коней.

Когда Кани-хану показалось, что отряд горцев если не полностью разгромлен, то во всяком случае окончательно рассеян, случилось то, чего он никак не ожидал.

Лощина, по которой он преследовал горцев, загудела от грохота камней, катившихся на отряд с возвышенностей. Хуже всего было то, что туман скрывал катящиеся каменные снаряды – укрыться от них было невозможно. Тот, кто не попал под камнепад, становился жертвою стрел и пуль, летевших из тумана с разных сторон. Невидимый противник громил сарбазов, а те не знали, как от него спастись. Кани-хану оставалось одно – пробиваться назад, к выходу из лощины. Слишком дорогой ценой это ему удалось. Закрепившись на холме, Кани-хан велел пересчитать своих воинов и с ужасом обнаружил, что потерял половину своего отряда.