Шапи Казиев - Крах тирана

Петух, будто сообразив, что речь идет о нем, победно прокукарекал.

– И погнали мы с ним проклятых каджаров с нашей земли. Вот как было дело, – закончил рассказ Дервиш-Али.

Ребята надолго затихли, будто представляя себе подвиги Дервиша-Али и его петуха. А самый младший из слушавших пожал руку герою и сказал:

– Давай ты будешь у нас самый главный!

– Точно! – поддержали малыша остальные.

– Чего нам этого Надира дожидаться? Мы сами на него пойдем!

– И все его золото отберем вместе со слонами и верблюдами.

– Я-то что, я давно об этом подумываю, только вас же родители не пустят, – сказал Дервиш-Али.

– Да, – чесали стриженые затылки ребята. – Еще и уши накрутят.

– А что, если потихоньку?

– Ничего не выйдет, – объявил Дервиш-Али. – Я этого шаха так напугал, что он, наверное, все еще бежит без оглядки.

– Наверное, – разочарованно говорили мальчишки.

– А еще говорят, что Дервиш-Али все придумывает…

– Может, я и про петуха придумал? – обиженно сказал Дервиш-Али. – А кто сегодня остальных петухов победил, разве не он?

– Он, – согласились ребята. – Хотя говорили, что он и минуты не продержится.

– То-то! – гордо сказал Дервиш-Али. – Значит, и остальное правда. Как и то, что я потом вытащил из ущелья тот огромный камень, и река снова потекла по своему руслу.

С этого дня никто из ребят больше не дразнил Дервиша-Али обидными прозвищами, не бросал в него косточки с крыш, а на петуха его смотрели с почтением, как смотрели бы на слона, явись он к ним в аул.

Надир-шах двигался не торопясь, включая в свое войско все новые отряды из провинций. Причин для этой войны у него было достаточно. Войска слишком засиделись в сытной Персии, грозя обглодать ее, как собака – кость. Содержать такую армию без новых завоеваний было невозможно. Она сама должна была себя кормить, продвигаясь дальше и дальше в надежде на богатую добычу. Индийская кампания была отличным примером, и его войска горели желанием разграбить Россию. Но на пути их стоял Кавказ с его упорными и бесстрашными горцами. Только что Надиру горы, когда он расправился даже с афганцами, которых никто прежде не мог победить? Да и почти весь Кавказ был теперь в его руках. Оставалось лишь выгнать с гор, истребить или привести в совершенное послушание самых заядлых бунтовщиков. Они дождутся, что в уши их вденут рабскую серьгу повиновения, а на спины накинут попону покорности. Напрасно они, по своему дикому упрямству, не желают признавать власть великого падишаха. А ведь даже на монетах его ясно написано: «Шах Надир, подобного себе не имеющий и четырех частей света обладатель».

Поводов к войне тоже хватало.

Горцы дерзнули убить его любимого брата, и они за это страшно поплатятся!

Русские не пропустили в Россию его вооруженный отряд, а горцев принимают, как братьев. Величайшему монарху прощать такое унижение непозволительно.

Без войны победоносный щит Надира мог превратиться в никчемное украшение. Но если каждый драгоценный камень означал его великие деяния, то на щите осталось достаточно места для новых побед. А та, что пленила его усталое сердце, пусть увидит, как он бросит к ее ногам весь Кавказ в виде свадебного дара. Ее пустые надежды исчезнут, а его величие растопит ее сердце. Поэт Хафиз готов был отдать Самарканд и Бухару за родинку красавицы из Шираза, но он обещал то, чего не имел. За улыбку этой горянки Надир отдаст весь Кавказ, а может быть, и остальной мир, которым он скоро овладеет.

По обыкновению владык, за Надир-шахом везли и его драгоценный гарем в разукрашенных паланкинах, хотя с собой он взял не всех.

Фируза смотрела в занавешенное кружевным пологом окошко, стараясь понять, куда их везут. Но из-за конной стражи и ехавшего рядом Лала-баши разглядеть можно было только верхушки деревьев и крыши зданий, на которых стояли женщины. Они прощально махали уходящим на новую войну отцам, мужьям и сыновьям, но глаза их были полны скорбными слезами.

По обрывкам разговоров Фируза понимала, что войска продвигались на Кавказ. Она слышала в гареме, что горцы убили брата Надир-шаха, и понимала, что поплатиться за это мог весь Дагестан. Успокаивало ее лишь то, что у нее был при себе кинжал. Он сослужит ей верную службу. Этой войне она помешать не могла, но знала, что Надир-шах скорее встретит смерть, чем ее благосклонность.

На этот раз Надир оставил управлять державой сына Насрулла-мирзу, а провинившегося Риза-Кули-мирзу взял с собой в поход. Пусть знает, что настоящий трон владыки – это седло боевого коня.