Шапи Казиев - Ахульго

Джамалу предстояло оставаться в лагере до утра, и ему разрешили пойти проведать своего сына Исмаила. Джамал нашел его в палатке, стоявшей в ашильтинских садах. Исмаил несказанно обрадовался, увидев отца. И еще сильнее, когда узнал, что, может быть, дело скоро закончится миром. Служба его тяготила, и, хотя он занимался лишь набором черводаров – перевозчиков грузов со своими арбами, на душе у него скребли кошки каждый раз, когда он слышал сигналы горна, зовущие солдат в атаку.

Исмаил хотел еще многим поделиться с отцом, но им помешал Биякай. Отрядный переводчик как бы случайно завернул в палатку к земляку, деланно радовался встрече с Джамалом и заводил длинные разговоры, пытаясь узнать у него, как обстоят дела Шамиля, каковы его силы, сколько на Ахульго семейств, хватает ли им еды и многое другое, что могло заинтересовать отрядное начальство. Но Джамал был человеком опытным и отвечал уклончиво. Он ссылался на то, что сам на Ахульго не был, а только слышал что-то от человека, которого прислал к нему Шамиль с просьбой отправиться к Граббе и предложить ему вступить в переговоры.

Биякай не хотел уходить ни с чем, и принялся убеждать Джамала в том, что горцы сами навлекли на себя ужасные бедствия. Он расписывал все выгоды службы царю и выставлял Шамиля смутьяном, подбивающим народ на войну из личных для себя выгод. Утверждал, что ханы вовсе не тираны и деспоты, а богобоязненные люди, пекущиеся лишь о благе своих подданных, а мюриды – чистые разбойники, алчущие чужого добра. Биякай еще долго рассуждал в том же духе, пока Джамал не спросил его:

– Выходит, во всем виноваты простые горцы, а ханы и их хозяева – генералы не виноваты ни в чем?

Так ничего и не добившись, Биякай начал зевать, а затем и вовсе отправился спать в свою палатку. Утром ему предстояло перевести письмо, которое Граббе собирался отправить Шамилю.

Джамал говорил с сыном, узнавая о его жизни в лагере и о том, что могло быть полезно имаму. Среди прочего Исмаил рассказал, что солдатам опротивела эта война, что в отряде много людей, не согласных с действиями Граббе, что есть и такие, кто готов сам перейти к Шамилю, если представится возможность, и что чем дольше держится Ахульго, тем сильнее брожения в отряде, уставшем от бессмысленного братоубийства. К тому же ропщет милиция, чувствуя, что ей не доверяют, а лошадям уже не хватает корма. Было далеко за полночь, когда Исмаил ненадолго ушел и вернулся со своим приятелем – Михаилом Нерским.

– Это Михаил, хороший человек, – сказал Исмаил, представляя Нерского своему отцу.

Джамал с подозрением посмотрел на перебинтованную голову Нерского, не понимая, как друг его сына, если он хороший человек, может воевать с горцами.

Но когда Нерский рассказал ему свою печальную историю, Джамал рассудил, что и бывшие враги часто становятся верными друзьями. А здесь перед ним был почти готовый перебежчик, воевавший не по своей воле. Но история Михаила на этом не заканчивалась. Он слышал о Джамале как об уважаемом и значительном в горах человеке, а потому решился просить его о помощи.

– Что я могу для тебя сделать? – спросил Джамал.

– Моя жена у вас в плену, – сказал Нерский.

– Жена? – не поверил Джамал.

– По всей видимости.

– Михаил показал Джамалу медальон с портретом Лизы.

– Помогите, прошу вас. Она ни в чем не виновата.

– Но как женщина оказалась здесь, на войне? – недоумевал Джамал.

– Она необыкновенная женщина, – вздохнул Нерский.

– Только не горянка, а то бы послушала меня, своего мужа, и была бы в безопасности.

И Нерский рассказал Джамалу все, что знал и предполагал, особенно про историю с маркитантом.

– Аванес? – вспомнил Джамал.

– Армянин?

– Вы его знаете? – обрадовался Михаил.

– Еще как знаю! – улыбнулся Джамал.

– Кунак.

– Обещайте помочь мне, почтенный Джамал, – с надеждой в голосе попросил Нерский.

– Сейчас у меня ничего нет, но после я сделаю для вас все, что будет в моих силах!

– Мне ничего не надо, – сказал Джамал.

– Только обещай больше не воевать с горцами.

– Клянусь, – приложил руку к сердцу Нерский.

– А для друга моего сына я сделаю все, что смогу, – заверил Джамал.

Наутро Джамала вызвали в штаб и вручили запечатанный сургучом конверт с посланием для Шамиля.

Пушки неожиданно замолчали. С передовых постов на Ахульго увидели, что к ним, размахивая флагом, направляется парламентер. Он сообщил, что Граббе согласен на переговоры.