Шапи Казиев - Ахульго

Егеря перелезали через стены. Штыки сошлись с саблями. Вокруг крепости и внутри ее падали убитые. Раненые, которые еще могли двигаться, заряжали ружья для своих товарищей.

– Стреляй же, Магомед! – кричал Ташав пушкарю.

– Нечем! – горестно отвечал Магомед.

– Ядра кончились!

– Тогда брось им ее на голову!

– Бросить пушку? – Магомед не верил своим ушам.

– Тебе твоя голова дороже или чужая? – кричали мюриды, отбиваясь от наседавших егерей.

Новый залп орудий пронзил укрепление огненным смерчем. Все заволокло черным дымом. Воспользовавшись моментом, Магомед подкатил пушку к амбразуре, выходившей на горящие стены, с трудом снял пушку с лафета и выбросил ее наружу.

Когда дым немного рассеялся, солдаты увидели горца, который волок на веревке что-то тяжелое в сторону леса. Егерь бросился его догонять, но, не добежав несколько шагов, упал, сраженный пулей, посланной из укрепления. Через мгновенье Магомед скрылся в лесу, таща за собой тяжелый фальконет.

Часть укрепления вместе с малой башней пылала, превращаясь в огромный костер. В горячке боя Милютин пробирался к главной башне. Он мечтал захватить знамя, полагая, что это и есть главная доблесть в схватке с противником. Он ворвался в башню и лихорадочно оглядывался, не находя лестницы. Поручик не сразу понял, что лестницей служило толстое бревно с вырубленными в нем ступеньками, которое стояло в углу и наискось упиралось в крышу.

Милютин, падая и вновь влезая по столбу, добрался до крыши и высунулся из амбразуры, надеясь дотянуться до знамени. Но Ташав, руководивший обороной в паузах между рукопашными схватками, его заметил. Ружья, лежавшие вокруг, были разряжены. Тогда Ташав выхватил свой пистолет, который доставал только в крайних случаях, и выстрелил. Пуля попала Милютину в правое плечо. Сначала он почувствовал только сильный толчок, потом увидел, как мундир заливает кровь, и только затем его пронзила невыносимая боль. Милютин осел и потерял сознание.

Казаки почти выбили ворота, когда из близлежащего аула Мескеты к осажденным подоспела подмога. Казаки бросили укрепление и двинулись навстречу ополченцам. Встреченные большой силой, горцы засели в лесу и завязали с казаками перестрелку. Отвлекая противника, они хотел помочь уйти осажденным, потому что защищать охваченное пламенем укрепление уже не имело смысла. Воспользовавшись ситуацией, несколько защитников укрепления перебирались через стены и бросились в лес.

Тем временем горцы все прибывали, окружая теперь уже отряд Лабинцева. Они занимали завалы, укрывались за деревьями и вели частый ружейный огонь. Пушки били по ним картечью, но она только рубила ветки, не причиняя горцам особого вреда. Временами они сами, воодушевляясь пением молитв, выскакивали из леса и бросались на солдат врукопашную.

Отряд Граббе прошел мимо двух аулов, располагавшихся на противоположной стороне реки, затем миновал еще один и приближался к Мескеты. Вскоре генерал явственно услышал грохот пушек, а затем увидел поднимавшиеся над лесом, слева от аула, клубы черного дыма.

– Молодцом, Лабинцев! – торжествовал Граббе.

– Сумел-таки! – удовлетворенно кивал Пулло.

Прискакал взволнованный Васильчиков с важной новостью.

– Лазутчики доносят, что укрепление обложено и горит, – доложил адъютант.

– Это не новость, – ответил Граббе.

– Скажите лучше, взято или нет?

– Вот-вот возьмут, – сообщил Васильчиков.

«Вот-вот» Васильчикова Граббе не понравилось. Генерал считал, что на войне этого быть не должно. Тем более в такой непривычной обстановке, где все могло измениться каждую минуту.

– Кавалерия, рысью, марш! – приказал генерал.

И казаки во главе с Пулло очертя голову бросились вперед. За ними загромыхала конная артиллерия. Следом Граббе послал пехоту, велев ей бежать, пока не доберется до места. Солдаты свалили свои мешки у обоза и побежали налегке. И тем, и другим Граббе приказал не останавливаться ни перед чем для довершения дела, столь успешно начатого полковником Лабинцевым. А затем и сам, окруженный свитой штабных и конвоем, поскакал к урочищу.

Большая часть укрепления пылала, а вокруг продолжалась жаркая перестрелка. Окружившие Ташава силы Лабинцева сами оказались окруженными.

Но тут в спину ополченцам ударили силы главного отряда Граббе. Все смешалось. Стрельба, крики и стоны заполнили все вокруг. Теснимые превосходящими силами, ополченцы начали отступать в лес.