Array Коллектив авторов - Как мы пережили войну. Народные истории

Хоть сейчас и трудно это вспоминать, но вспоминать это надо. Потому что, если мы сейчас вспоминать войну не будем, наши внуки и правнуки ничего не будут знать про нее. Мы все пожилого возраста, а нас не очень много осталось, и поэтому надо рассказывать молодежи, а молодежь уже своим детям и своим внукам расскажет.

Столяров Денис Валерьевич

Я очень хочу поблагодарить вас за предоставленную возможность передать вам рассказ моего деда.

Мой дед написал его в 1990 году. Это воспоминания о его военном детстве в городе Керчь.

К сожалению, весь рассказ не вошел, но я постаралась показать самое интересное и горькое… Конечно, это далеко не все, что написано моим дедом.

Я, Валентин Петрович Яворщенко [3]сын Петра Ивановича и матери Любови Антоновны Ковбаса. Родился 17 июля 1927 года. Отец [4]– модельщик, работал на заводе им. Войкова в г. Керчь Крымской области. Мать – тоже рабочая. Так вот вы теперь знаете, где я родился, – г. Керчь Крымской области, улица Красноармейская, дом № 15…

…а в 1941 году началась война. Я не помню, в каком месяце первый раз налетели немецкие самолеты, но это произошло днем, я хорошо помню. Я пошел в магазин за хлебом. Был тихий и хороший летний день. Возле магазина – очередь за хлебом. В магазин пускали по 10 человек. Магазин находился на улице Ленина – центральная улица и ровная, как стрела, и деревья не такие разросшиеся, как сейчас, а молодые. Мы, то есть стоявшие на улице возле магазина, услышали стрельбу. Тут нас всех впустили в магазин. Там было тихо и пахло хлебом. Я взял хлеб и подошел к двери и тут увидел, как низко летит самолет… Он строчил по бежавшим людям, хотя хорошо видел, что это дети и женщины. Самолет пролетел, а я побежал домой, хотя где-то стреляли и рвались бомбы. Видел я в этот день раненых и убитых на этой улице. Прибежав домой, я побоялся остаться дома один, так как мать и отец были на работе. Вышел во двор. Там были люди и мои товарищи по двору. Мы увидели наш самолет. Обыкновенный У-2, то есть кукурузник. И этот самолет стал преследовать немецкий бомбардировщик, который бомбил город. Мы залезли на крышу дома, чтобы увидеть, чем это все кончится. А кончилось это тем, что немец загорелся и рухнул за городом…

…В квартире у нас царил беспорядок. В одной комнате отошла часть стены. Там висело радио, я успел снять его, камни упали на мою кровать…

Самолеты улетели, тревогу отменили. Но город был неспокоен, в той стороне, где находились морской порт и железнодорожный вокзал, что-то взрывалось и горело.

Пришла мать с работы и сказала, что горит морской порт и вагоны. Камни мы с матерью с кровати убрали в сторону, а мусор вынесли. Вернулся отец, он сказал, что пришли суда из Одессы, груженные боеприпасами, и там было питание и обмундирование, и все это горело, рвались снаряды… Вот так первый раз бомбили город Керчь. Потом уже стали бомбить город с немецкой пунктуальностью.

Не помню точно, когда немцы первый раз заняли город, это случилось летом. Мы с улицы Красноармейской ушли на Митридат, где жила моя бабушка. Немцы заняли город, но гору Митридат еще нет. Там были наши солдаты – моряки. И они обстреливали улицы города, которые просматривались с Митридата. Но что они могли сделать? Ничего! Их оставалось человек десять, а может, и меньше, хотя у них и были пулеметы…

Город заняли немцы полностью. Мои родители вернулись на квартиру, на улице Красноармейской. Отец сидел дома, да и мать редко куда ходила. Я был опять со своими друзьями…

Зима 1941–42 гг. стояла очень холодная, надо было топить. Раза два я ходил на завод Войкова за углем. Уголь был замерзший, приходилось ковырять его руками и в мешок нагребать, хотя он был и кусками. Руки замерзали до того, что пальцы не гнулись. Мы их отогревали ртом и опять отрывали куски угля. Так за два хождения за углем у меня руки так назамерзались, что стали пухнуть, хотя я первое время и не замечал этого. Пальцы стали в два раза толще.

У нас во дворе жила семья евреев: старики – дед с бабкой, дочь взрослая и ее дочка, немного младше меня. Немцы приказали, чтоб все евреи нашили на рукава себе звезды шестиконечные. Старики это сделали, а мать и дочь нет. Они стали прятаться или днем ходить по городу, а вечером, когда начинался комендантский час, мать с дочерью подходили к нашему окну и стучали. Отец мой выходил во двор, открывал калитку, и они заходили, а калитку опять закрывали. А рано утром они опять уходили. Этих стариков и еще многих людей и детей расстреляли в Багровом противотанковом рву. Там был и один наш товарищ по улице. Мы радовались за него, когда он остался живой, хотя во рву остались его родители, а он вылез из-под трупов и пешком пришел в город и оказался среди нас. Мы ему помогали как могли.