Array Коллектив авторов - Как мы пережили войну. Народные истории

Авиация немцев налетела на полк всего один раз. У нас была дневка в лесу. Это заметила «рама». Позже появились «юнкерсы» – и началось… Особенно досталось штабу полка. Были потери. Убило и санинструктора – боевую подругу замполита.

Вскоре он провел урок устрашения для всего нашего батальона. Мы были остановлены на марше. Перед строем вышел майор-замполит. Два автоматчика вывели солдата с забинтованной рукой на перевязи. Майор зачитал приказ: «За самострел солдата расстрелять!» По щекам паренька катились слезы, но он молчал. Автоматчики дали по нему очередь. Солдат упал на снег. Раздалась команда, и потрясенный батальон снова пришел в движение.

На привале я обедал вместе с приятелем, взводным Спицыным. Володя был старожилом полка и порядки знал. Мне представлялось, что самострела лучше бы подлечить и отправить в штрафную роту.

– Есть приказ, и никакой комиссар не может его нарушить, – сказал приятель. – В полку существует СМЕРШ, а сзади нас стоят заградчики. Если драпанем, они будут по нам стрелять. Так что есть все «условия» для наступления.

Действительно, позади полка расположились подразделения НКВД с крепкими, хорошо кормленными солдатами.

От Спицына я также узнал и о страшном ЧП, когда на Орловщине командир нашего полка перебежал к немцам. У него был конфликт с замполитом. Немцы писали об этом в своих листовках. Володя тогда служил при штабе, но за какую-то оплошность был переведен в нашу роту.

Наш поход закончился. Батальон находился во втором эшелоне. Вокруг расположились артиллерийские орудия. Вместе с реактивными минометами – «катюшами» – и огромными ящиками – «андрюшами». Эти орудия заняли всю свободную площадь. Через несколько дней, утром, они загрохотали. Канонада, от которой, казалось, могли лопнуть барабанные перепонки, продолжалась более часа. Артподготовку поддержали наши самолеты. Было видно, как они сбрасывают свой смертоносный груз. Наступления пехоты мы не видели, но вскоре по дороге потянулись раненые. Знакомый молодой лейтенант шел счастливый и высоко держал здоровой рукой забинтованную: «Я – в госпиталь, на отдых!»

Но прорыва обороны немцев не произошло. На третий день ночью в окопы передней линии ввели наш батальон. Сменять практически было некого. Раненых отправили в медсанбат, а убитые лежали на дне окопов. Их никто не убирал и не хоронил. Мы буквально ходили по трупам.

Наутро выяснилось, что немцы отступили. Батальон открыто вышел из окопов, построился и пошел колонной догонять противника. Мы шли по подмерзшей и припорошенной снегом равнине, не встречая никакого сопротивления. К вечеру местность изменилась, и мы подошли к поросшей лесом возвышенности.

Роты вошли в лес, поднялись на гряду и двинулись вдоль глубокого оврага. Но здесь нас встретили пулеметным огнем с другого берега. Комбат приказал взводу выбить противника. Это был наш первый бой. Трудным оказалось поднять в атаку сразу весь взвод. Одни солдаты уже вышли из окопов, другие сидят, не решаются. Пока поднимешь этих, первые вернулись в окопы. Но вдвоем с помкомвзвода криком, матом и пистолетом мы подняли всех. Солдаты побежали, крича, ругаясь и стреляя на ходу. Преодолели овраг, ворвались в окопы. Немцы бежали. Тех, кто остался, добили. Разгоряченные солдаты взяли первые трофеи: галеты и консервы. Наши потери – всего два человека. Комбат операцией остался доволен. Он был майором и носил громкую фамилию – Суворов. В мирной жизни был учителем. Ко мне благоволил, наверное, за исполнительность и способность ориентироваться. Это чувство у меня врожденное.

Младший лейтенант Григорий Литинский

Движения батальона вдоль оврага возобновились. Стало уже почти совсем темно, когда мои солдаты обнаружили впереди еще одни окопы с немцами. Те не просто ждали нападения и громко разговаривали. Опытный помкомвзвода предложил забросать их гранатами. Но вмешался комбат и приказал обойти немцев. Почему смалодушничал Суворов и не принял бой, я не знаю. Батальон начал обход, но немцы нас заметили и открыли огонь. Все помчались вниз по склону. Это уже было не подразделение, а стадо, которое просто расстреливали. В конце склона я упал, и ординарец, решив, что я ранен, схватил меня и попытался тащить. «Я в порядке!» – кричу. К счастью, мы все оказались вместе: помкомвзвода, снайпер и я с ординарцем. Опомнившись, стали отстреливаться. Рядом стоял огромный валун. Откуда-то сбоку выскочили немцы, поставили на валун пулемет и стали расстреливать нас в упор. Но наша команда встала во весь рост и перестреляла пулеметчиков. Остатки батальона катились с горы. Под руки волокли замполита: он был ранен в обе ноги.