Михаил Домогацких - Последний штурм

— Как мне сообщают, сэр, президент получил какие-то обнадеживающие сигналы из-за Великой китайской стены. Если все будет хорошо, Китай может повлиять на Ханой самым решительным образом.

— Ладно, с этим подождем. Только я боюсь, Джим, что пока плод, о котором вы говорите, созреет, как бы не пришлось нам продавать ботинок и с другой ноги.

— И теперь я вам сообщу, сэр, уже нейтральную новость, не касающуюся непосредственно наших военных дел.

— Наверняка неприятная, — сказал Абрамс.

— Что вы, сэр, для меня так очень приятная: ведь я собираюсь распрощаться с Вьетнамом, месяца через два прибудет новый человек — и даже, как мне сообщили, в генеральском звании.

— Эта новость, Джим, хотите знать мое мнение, — самая для меня неприятная. С вами так легко работать, приятно беседовать, у нас хорошие взаимоотношения. И вы хотите покинуть Вьетнам в такое трудное для нас время?

— Что поделать, сэр, шестой год — срок слишком большой, даже для меня, который не любит менять часто кресло. Пора отдохнуть от всего, что я тут видел и пережил.

— Ну, а если я вмешаюсь, Джим?

— Не надо, сэр. Благодарю вас, но не надо. Как говорится в священном писании: «Время бросать камни и время собирать их».

Дин Раск, бывший государственный секретарь США, позвонил Линдону Джонсону на его техасское ранчо:

— Господин президент…

Джонсон прервал его:

— Дин, какой я президент? Я просто отдыхающий фермер.

— Для меня вы навсегда останетесь президентом, сэр. Вы помните не такую уж давнюю встречу с японским заместителем премьер-министра?

— Да, конечно, не помню только, как его звали, — дипломатично ответил Джонсон, хотя хорошо помнил имя человека, сначала вызвавшего недобрые к себе чувства, а потом подарившего Джонсону целый миллион долларов. Правда, тот миллион японский бизнесмен с лихвой покрыл за счет бюджета Пентагона. Но для Пентагона это была не потеря — капля из моря.

— Его звали Кисиро-сан, господин президент.

— Да, да, вспомнил, действительно что-то в этом роде. А что произошло, Дин?

— Вы помните, о чем вы говорили тогда?

— Подождите-ка, я напрягу свою обленившуюся память. Вспомнил. Кажется, он поставил тогда вас в тупик, Дин, когда стал рассуждать о провозглашении нового государства в Южном Вьетнаме и как будут строиться отношения вокруг него. Не так ли?

— Совершенно верно, — подтвердил Раск. — Я хочу вам сообщить, сэр, что такое государство провозглашено шестого июня и образовано его Временное революционное правительство, опубликована его программа на будущее.

Джонсон долго не отвечал. Раск уж подумал, что разговор прервался, но тут услышал голос своего далекого собеседника. Ему показалось, что в голосе прозвучали плохо замаскированные злорадные нотки.

— По-моему, Дин, нашему другу Ричарду эта новость будет не особенно приятной. Как вы думаете?

— Я, господин президент, когда прощался с Белым домом, оставил своему наследнику очень ценный подарок на этот случай.

— Что же это за подарок, Дин?

— Таблетки от головной боли, сэр. Они ему могут пригодиться.

В трубке раздался раскатистый смех Джонсона.

— Вы хорошо придумали, Дин, а я вот не догадался.

— Ничего, сэр, ваш преемник найдет их в любой аптеке.

— Спасибо, Дин, за информацию. Я сейчас стараюсь поменьше заниматься политикой, — слукавил Джонсон, — смотрю по телевизору только бейсбольные матчи. Еще раз спасибо, Дин, рад был слышать ваш голос.

— До свиданья, господин президент, желаю, чтобы команда, за которую вы болеете, постоянно одерживала победу. Всего хорошего, сэр.

Через месяц эту же тему обсуждали еще два человека — полковник Мэрфи, только что вернувшийся из Сайгона, и генерал Уэстморленд, занявший пост начальника штаба сухопутных сил США.

— Ну что, Джим, — сказал генерал после теплого приветствия, — ты, наверное, торжествуешь?

— Не вижу для этого основания, сэр.

— Как же? Твое предвидение сбылось. Дружок повара, который отравил наших морских пехотинцев, видимо, подготовил конституцию нового государства в Южном Вьетнаме, — засмеялся Уэстморленд.

— Видимо, так, господин генерал, видите: дыма без огня не бывает.

— Признаюсь, Джим, что я был не прав тогда, осмеяв твои предположения.

— То были не мои предположения, а обычные разведывательные данные, которые я обязан был собирать и учитывать, какими бы бредовыми они ни казались.

— Ну ладно, Джим, не обижайся, что я тогда действительно назвал идею бредовой. Да разве бы мне поверили, сообщи я о ней в Вашингтон? А кстати, ты не знаешь, где резиденция нового правительства?