Михаил Домогацких - Последний штурм

Киссинджер перевирает известные всему миру факты, приписывает своим контрагентам по переговорам слова, которых они никогда не произносили, и, как говорил Наполеон, уже, выходя из дома, на лестнице, придумывает неотразимые возражения собеседнику. Даже бывший ближайший сотрудник Киссинджера Хельмут Соннефельд вынужден был сказать, что «Генри постоянно лжет, поскольку это свойство его натуры».

Соглашение предусматривало обмен военнопленными. Стороны, в том числе сайгонская администрация, обязались соблюдать прекращение огня и обеспечить прочный и устойчивый мир. В документе говорилось, что политическое будущее Южного Вьетнама должно определить южновьетнамское население через выборы под международным наблюдением. Воссоединение Вьетнама, говорилось в соглашении, будет осуществляться шаг за шагом мирными средствами, а сроки его будут согласованы между Севером и Югом. Для обеспечения выполнения парижского соглашения была создана Международная комиссия по наблюдению и контролю в составе Венгрии, Польши, Индонезии и Канады.

23 января в Париже было объявлено, что Соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме будет подписано 27 января министрами иностранных дел четырех стран, участвовавших в переговорах. Через 60 дней после этого из Южного Вьетнама должны быть выведены войска США и их союзников до последнего солдата.

23 января 1973 года газеты, радио и телевидение США в экстренном выпуске новостей сообщили, что в госпитале города Сан-Антонио, штат Техас, на 65-м году жизни скончался бывший президент США Линдон Джонсон.

Редко Париж видел в субботние дни такие массовые зрелища. А если учесть, что это была последняя суббота января, месяца, по парижскому календарю, самого холодного, станет ясно, какое совсем не обычное событие позвало парижан на улицы.

В Латинском квартале студенческая молодежь устроила настоящий праздник с песнями, танцами, с выступлениями ораторов, произносящих зажигательные речи. Студенты, обнявшись, ходили от одного корпуса к другому, и везде было веселье и радость. На Больших бульварах, Елисейских полях, несмотря на прохладное время, на тротуары были вынесены столики, и за ними шла оживленная беседа людей более солидного возраста, чем в Латинском квартале.

На площадь Этуаль, кишащую людьми и машинами, словно реки в море, вливались людские колонны с авеню Георга Пятого, с улиц Боссано, Галилея, Прессбур… И мощный человеческий поток к десяти часам утра полностью затопил площадь Звезды и прилегающие к ней магистрали. На авеню Клебер, у Дома международных конференций, было такое количество транспарантов и лозунгов, будто весь Париж вышел на праздник. И на разных языках, в разных сочетаниях повторялось слово: Вьетнам. «Виват, Вьетнам!», «Мы приветствуем твою победу, Вьетнам!», «Янки, вон с чужих территорий!»

Уильям Роджерс, государственный секретарь США, ехавший в одной машине с Киссинджером в Дом международных конференций на подписание Соглашения о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме, глядя на людское море, как бы между прочим спросил:

— Как вы думаете, Генри, что бы произошло здесь, если бы мы вышли с вами сейчас из машины и сказали: «Напрасно торжествуете, господа, мы отказываемся подписывать мир?»

— Не надо так шутить, Уильям. Вполне возможно, что это были бы наши последние в жизни слова. Но вообще-то они действительно слишком рано торжествуют. Они еще не знают, как начнут развиваться события дальше. В соглашении о мире заложены пункты, которые можно толковать по-разному. Раз остается администрация Сайгона, значит, еще не все кончено.

— Что ты имеешь в виду, говоря «еще не все кончено»?

— Только противоборство с Вьетконгом. Если мы сумеем помочь генералу Тхиеу создать армию в миллион — миллион двести тысяч человек, то эта сила, располагающая базами и оружием, которое мы оставляем, может совершить большие дела.

Роджерс с удивлением посмотрел на Киссинджера.

— Ты это серьезно, Генри? Генерал Тхиеу ничего не мог сделать, когда у него под боком была более чем полумиллионная армия со всем арсеналом вооружений. Что он может сделать теперь, лишившись поддержки?

— Парадокс состоит, может быть, как раз в этом: наше присутствие расслабляло, они — от солдата до генерала — привыкли думать, что это наша, американская война, пусть американцы и воюют. Теперь они впервые почувствуют, что это их война, им надо в ней побеждать, если они хотят быть на поверхности.