Юрий Виноградов - Хроника расстрелянных островов

— Жива, старушка! — обрадовался Дуров. Лошадь повернула голову, увидела хозяина, заржала. Дуров отвязал уздечку, сбросил с повозки пустые термосы.

— Но-о, милая! Поехали!..

Сержант Попов был немало удивлен, когда к нему в центральный погреб влетел повозочный.

— Давайте быстрее патроны! Все, что есть!

— Как ты их доставишь? — показал Попов на штабеля ящиков.

— А у меня повозка.

Вдвоем они быстро перетаскали ящики с патронами на повозку, и Дуров погнал лошадь. Сначала он решил доставить патроны в самый дальний дот Рахманову. Но подъехать близко к доту не удалось. Он оставил повозку в лесу, взял в обе руки по ящику и из воронки в воронку пополз к травянистому бугорку, из которого то и дело раздавалась стрельба. Тяжелые ящики мешали ползти. Измученный, мокрый от пота, Дуров наконец подполз к доту, постучал в дверь.

— Кто? — послышалось за дверью.

— Патроны привез…

Дверь распахнулась, на пороге стоял Серебрянский.

— Вот спасибо, дружище! — Серебрянский обнял Дурова. — В самое время!

Дуров увидел на полу Рахманова, обе ноги старшего сержанта были перебинтованы.

Вернувшись к повозке, Дуров погнал лошадь по лесной тропе к доту Антонова. По пути он останавливался и тащил ящики с патронами в дзоты и окопы. С последними двумя ящиками он подкатил к опушке леса, за которой уже виднелась крыша дота. Неожиданно откуда-то простучала автоматная очередь. Лошадь вдруг, точно споткнувшись, упала на передние ноги, потом повалилась на бок и захрипела.

Дуров огляделся — немцев нигде не было видно. Стащил с повозки два ящика патронов и пополз. До дота оставалось уже метров двадцать, когда перед глазами с нудным посвистом вспыхнули султанчики взрыхленной земли. Дуров потянул правой рукой ящик — рука не подчинялась ему. Новый каскад султанчиков вырос сбоку от него. В ушах эхом отозвалась приглушенная автоматная очередь, и все стихло…

В боковую амбразуру Пустынников видел, как повозочный уткнулся в землю лицом.

— Дуров там… лежит… Разрешите, товарищ старшина? Я сейчас, — шагнул Пустынников к двери, но грозный окрик Антонова остановил его.

— Там же мой друг! — с отчаянием в голосе выкрикнул Пустынников.

— Назад! — приказал Антонов.

Глаза его обшаривали поляну в надежде засечь немецких автоматчиков. Ясно, что они стреляли по Дурову. Но где же они засели? Скорее всего за тем бугорком, что копной возвышался слева от дота. Ведь от леса до него можно доползти незамеченным. И действительно, над бугорком вскоре повис жидкий дымок: простучала автоматная очередь. Антонов навел ручной пулемет на вершину бугорка и нажал на спусковой крючок…

— Давай теперь, — махнул он рукой коку.

Пустынников прыжками добрался до краснофлотца и упал рядом с ним. Дуров неподвижно лежал на животе, цепко зажав в руках деревянные ручки ящиков. Пустынников повернул его на спину и ужаснулся: вся голова, лицо, шея были в крови.

— Друже… Как же так? А?! Как же так? Друг… — Пустынникова душили слезы.

— Скорее в дот! Немцы в атаку пошли! — позвали его из дота.

Немцы наступали вдоль дороги. С криками, стреляя из автоматов на ходу, они лавиной устремились на дот.

— По фашистам — огонь! — скомандовал Антонов и дал из пулемета длинную очередь. Пустынников стрелял из винтовки. Он видел, как падали немецкие автоматчики, но оставшиеся в живых упорно приближались к доту. Расстояние быстро сокращалось. Уже можно было отчетливо видеть разгоряченные лица солдат. Передние десантники начали забрасывать дот гранатами. Перед глазами Пустынникова, прямо перед амбразурой, мелькнула желтая вспышка от разрыва гранаты. В следующее мгновение щеки его точно обожгло кипятком, стало темно. Он схватился руками за лицо и со стоном повалился на пол. Пальцы почувствовали липкую теплую кровь…

— Заменить Пустынникова! — услышал он сквозь трескотню пулемета и винтовок далекий голос старшины батареи и словно полетел в бездонную пропасть…

Молодой краснофлотец встал к амбразуре вместо кока. Защитники дота усилили огонь, прижимая наступавших фашистов к земле.

С командного пункта командир батареи поддерживал связь с дотами и орудиями по телефону. Первой оборвалась связь с правофланговым дотом старшего сержанта Рахманова. Спустя полчаса уже не ответил левофланговый дот старшины батареи сержанта Антонова. И лишь с дзотов огневой позиции еще отвечал старший политрук Паршаев, отбивая атаки врагов.

— Продержись до темноты, — просил его Катаев. — Недолго осталось.