Иван Василевич: И снова через фронт…

Итоги летних боев показали, что этот новый стратегический план немцев, построенный без реального учета соотношения сил, оказался от начала до конца авантюристическим и позорно провалился…»

— Товарищи! — не сдержав радости, закричал Овидий находившимся в палате лежащим раненым. — Какой успех у нас! Вы только послушайте:

«Разгромив наступавшие на Курск немецко-фашистские войска, Красная Армия, по приказу Ставки Верховного Главнокомандования, 12 июля сама перешла в решительное наступление, прорвала сильно укрепленную оборону немцев и после многодневных ожесточенных боев, 5 августа — ровно через месяц после начала наступления немецких войск — овладела городами Орел и Белгород».

— Громче читай! — раздался голос из дальнего угла палаты.

«Начав наступление на харьковском направлении, — продолжал Овидий, — наши войска прорвали оборону противника и, сломив упорное сопротивление, 23 августа штурмом овладели городом Харьков.

Тем самым белгородско-харьковский плацдарм немцев был успешно ликвидирован…

Третьим важнейшим укрепленным плацдармом немцев являлась восточная часть Донбасса…»

Раненые внимательно слушали сводку, боялись пропустить хоть слово. А Овидий продолжал читать. Он с особой выразительностью, торжественно перечислял названия освобожденных населенных пунктов, районов и областей страны.

«Таким образом, — торжественным голосом продолжал Горчаков, — менее чем за четыре месяца наступления на советско-германском фронте Красная Армия возвратила Родине огромную территорию… Началось изгнание немцев из Белоруссии».

— Давай читай дальше! Чего остановился? — послышались голоса раненых. Кто-то вырвал из рук задумавшегося разведчика газету.

— Где остановился? Так…

И вот Овидий слышит такие знакомые названия: «Красная Армия освободила от врага крупные железнодорожные узлы… Брянск, Кричев, Унеча…» Горчаков не стерпел:

— Ребята, это же здорово! Ведь там — моя вторая родина!.. Эх, побывать бы сейчас…

Из рук в руки переходили свежие газеты. Их читали от первой до последней строки, не пропуская ни единого слова.

Овидий лег на койку, положив руки под голову. Вновь нахлынули мысли о столице, доме, мирном времени… Время это рисовалось ему теперь почти безоблачно счастливым. А сейчас? Народ напряг всю свою волю, ведет тяжелейшую войну.

Где же сейчас товарищи по разведке? Чем они занимаются? В каких районах действуют? Надо скорее вырываться отсюда. Скорее к ним…

В середине ноября врач сообщил Горчакову, что через недельку-полторы его, вероятно, можно будет выписать из госпиталя. Услышав долгожданные слова, Овидий подумал: «Неужели скоро будет возможна встреча с родными, с Москвой?» И вот настало это время.

22 ноября 1943 года Горчакова выписали из госпиталя и направили в чкаловский эвакопункт. В канцелярии выдали справку о том, что он «…находился на излечении в эвакогоспитале № 3946 с 1 июля по 22 ноября 1943 года по поводу слепого ранения пулей нижней трети правого бедра… Ранение связано с пребыванием на фронте. Ранен 3 июня 43 г.».

В городе Чкалове поправившемуся разведчику сказали, что он должен ехать в Москву.

В Москве, в управлении кадров, ознакомившись с документами Горчакова, на обратной стороне командировочного предписания сделали отметку: «Откомандирован в распоряжение Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования 14.12.1943 г.» А через два дня ему приказали убыть в город Клинцы к месту службы. Срок прибытия — 20 декабря 1943 года…

Уезжая, Овидий понимал, что враг хотя и откатывается на запад, неся огромные потери, но по-прежнему все еще силен. В Белоруссии, где действовали его друзья, враг сосредоточил свыше 70 дивизий, 10 000 орудий и минометов, около 1400 танков и штурмовых орудий. Позднее станет известно, что только в группе армий «Центр» гитлеровцы имели около 1,5 миллиона солдат и офицеров, около 1000 самолетов, множество танков и орудий. Этими силами фашисты хотели остановить продвижение советских войск на запад.

Через несколько дней Горчаков узнает в штабе 1-го Белорусского фронта, что противник лихорадочно создает систему промежуточных рубежей обороны, узлы сопротивления. И что именно эти рубежи и узлы обороны придется разведывать… Но где, в каком районе придется работать? Кто будет его боевыми друзьями?

Невольно в памяти пронеслась вся короткая, но полная опасностей боевая жизнь. Вспомнил он своих живых и павших друзей по разведке, с которыми вместе выполнял задания в тылу врага. Человек обычно запоминает на всю жизнь все существенное, с чем столкнулся впервые. Первый день в школе, первая интересная книга, первая любовь, первый бой на войне… На всю жизнь запоминается первая учительница, верный друг детства, первый командир, первый комиссар… А разве может разведчик забыть свое первое задание, первый перелет через линию фронта, первого «языка», первый взорванный мост или пущенный под откос вражеский эшелон?