Иван Василевич - И снова через фронт…

— Я — Кульчицкий! — ответил Овидий, вглядываясь в лицо партизанского комбрига.

— Здравствуйте! — Я — Каплун.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — ответил Овидий, энергично пожимая руку таинственного Эспека — так звали партизаны Степана Павловича Каплуна.

— Давно мы вас ждем! Как долетели?

— Нормально. А где гости?

— Скоро будут здесь. — И, обращаясь к летчикам, комбриг спросил:

— Как, самолеты в исправности? Бензин есть?

— Все в порядке. Лететь можем, — ответил пилот. — Но аэродромчик маловат для взлета. Придется спилить несколько деревьев и выкорчевать парочку пней.

— Козубовский! Срочно мобилизуйте бойцов на работу, — распорядился Каплун. И пилотам: — Товарищи, командуйте! Козубовский со своими хлопцами в вашем распоряжении.

Через некоторое время взлетная полоса была удлинена, а самолеты доставлены на стартовую позицию.

— Товарищ подполковник, — обратился к Каплуну летчик. — Крайне желательно улететь до рассвета: утром через линию фронта не перескочить.

— Понимаю, понимаю. Улететь надо во что бы то ни стало сейчас. Ждать следующей ночи — рискованное дело. Эсэсовцы наверняка начнут с рассветом очередное наступление.

— Где же пассажиры? — спросил Овидий.

— Скоро будут здесь.

Комбриг познакомил подошедших членов делегации народной Польши с разведчиками и летчиками и распорядился начинать посадку. Вскоре польские товарищи заняли места в самолетах.

«До свидания!», «Счастливого пути!» — послышалось в ночном лесу.

— Ну, кажется, первая часть задания выполнена, — сказал «Спартак» «Лене», облегченно вздыхая, когда самолеты исчезли в ночной мгле.

— Будет выполнена, когда узнаем, что они благополучно добрались до Москвы, — заметил Каплун, стоящий рядом с ними.

— Это верно. Но то от нас не зависит. Жаль, не знаю фамилий летчиков. Обязательно разыскать их надо после войны. Геройские ребята.

Каплун после некоторого раздумья спросил Овидия:

— Что думаете делать дальше, товарищ Кульчицкий?

— Мне с радисткой приказано вести разведку…

— С обстановкой знакомы? Знаете, что гитлеровцы постоянно прочесывают Михеровский лес?

— Знаю.

— В таком случае, — посоветовал Каплун, — лучше всего вам, Кульчицкий, держаться ближе к начальнику разведки бригады Ободовскому. Человек он знающий, поможет.

— Большое спасибо, товарищ подполковник.

— Имейте в виду: обстановка здесь сложная. Постоянно поддерживайте с нами связь.

К рассвету прибывшие с Большой земли разведчики были на лесной базе партизанской бригады Каплуна.

Лес, в дебрях которого расположился лагерь, был наполнен русской, украинской, белорусской, польской речью. Кое-где слышалась негромкая песня. У разведчиков сразу же появились новые друзья.

Позже Овидий и «Лена» узнают, что тридцатидевятилетний комбриг родился в бедной крестьянской семье в селе Понинки Каменец-Подольской области. Его отец погиб в первую мировую войну. С 1927 года Каплун в Красной Армии. Стал кадровым военным. Начал службу с красноармейца. Воюет с первого дня Великой Отечественной войны. Пережил горечь отступления и окружения. В лесах Белоруссии встретился с партизанским отрядом и вступил в него. Тяжело заболел. Но выжил. В 1942 году создал небольшую партизанскую группу, стал ее командиром. Позднее каплуновцы встретились с действовавшим во вражеском тылу партизанским отрядом, возглавляемым Антоном Бринским, одним из помощников «Бати» (Линькова), и влились в этот отряд. Степан Павлович стал заместителем командира отряда. В начале 1943 года Каплуна назначили командиром бригады. Совершая рейд по тылам противника, бригада Каплуна вышла в район Малориты и расположилась в урочище Михерово… Только после войны Горчаков узнает, что Степан Павлович за выполнение заданий командования во вражеском тылу награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и медалями. Польское правительство наградило его высшим военным орденом — крестом «Виртути милитари».

Вернувшиеся в лагерь партизаны, изучавшие обстановку в районе базы, рассказали, что в окрестных деревнях продолжают свирепствовать фашисты. Они забирают лошадей, коров, свиней. Непрерывно устраивают облавы. Всех пойманных расстреливают без суда. А партизан карателям приказано казнить через повешение.

Во второй половине дня нежданно-негаданно небо прояснилось, ярко засветило солнце. Свободные от боевых дел партизаны вылезли из палаток, развесили на кустах одежду на просушку. Кое-кто совсем по-дачному растянулся на солнцепеке, подставив спину ласковым, щедрым лучам, словно рядом, в нескольких километрах от базы, не было карателей.