Иван Василевич - И снова через фронт…

— Партизаны-то в лесах есть?

Дед замялся, почесал давно небритую щеку. Глаза его явно избегали встречи со взглядом неожиданного гостя.

— Партизаны в здешних лесах есть?.. Чего молчишь? — вежливо переспросил Овидий.

— Бают хрицы, что этой зимой кончать партизанов будут. Это правда? — щупал незнакомца глазами старик. — Слыхать, есть такой приказ у них…

Неизвестно почему, но у «Спартака» появилось доверие к старику.

— Зачем же ты, дед, в лес ушел самогон гнать?

— Как, зачем? Если хрицы узнают, что я самогон гоню, они выдуют его одним махом, — расхрабрился старик.

— А партизаны заходят?

— Иной раз вваливаются в деревню мужики с красными ленточками. За партизанов, значит, себя выдают…

Бывают такие. А потом оказываются, никакие они не партизаны, как есть настоящие полицаи. Вылавливают партизанов. Вот, такие, значит, у нас дела бывают. Но в одиночку по лесам не ходят. А ты чей будешь? Не боишься?

— Вот что, дед, о встрече со мной помалкивай! — предупредил «Спартак». — Ты меня не видел, я тебя тоже. Понял?

— Не учи, молод еще, — покрикивал мужичок, начиная, видно, понимать, что перетрусил зря.

— Я не учу. Я приказываю!

— Ну, коли приказываешь, — улыбаясь, прошамкал мужичок и развел руками, выражая тем самым безоговорочное повиновение.

— Дедушка! Скажи, пожалуйста, фашисты тут в деревнях есть? — еще мягче спросил Овидий. — Я партизан ищу. С немцами встречаться не желательно пока.

— У нас нету. А неделю тому назад были. Требовали, чтобы мы о партизанах доносили. Предупредили, кто партизанам помогать будет, всех повесят.

— Запугали вас фашисты?

— Так уж и запугали, — обиделся мужичок.

— Смелый ты, дедушка! А самогон-то для кого готовишь?

— Жить-то надо.

— Да-а-а… Так как же мы партизан-то разыщем?

— Ищи ветра в поле.

— Ты-то почему в партизаны не записался?

— В моем возрасте? Кому я нужен?

— А думал уйти?

— Странный ты, человек, паночек. Вот недавно в одной тут деревне появились двое бородачей. Сказали, что они — партизаны. Приглашают к себе в отряд мужиков. Ну, Ефим косой и согласился. Так вот, на другой день утром нашли Ефимку вздернутого. А на дощечке, что повесили на грудь, написали, что он лесной бандит… Вот так-то… В наше время не торопись соглашаться…

В лесу ухал филин.

Всю ночь шел «Спартак». До рассвета ему надо преодолеть около двадцати километров пути.

Ночь светлая, лунная. Лесные зимние тропы, припорошенные снегом речушки и озера, еле замерзшие болота. Вещевой мешок кажется свинцовым. Лямки больно врезаются в плечи. А конца пути нет. Все тело начинает ломить, глаза слипаются, раненая нога противно ноет, а времени для отдыха нет. Проглядывающее через макушки деревьев небо становится чуть-чуть светлее.

Устроил привал. Потом решил рискнуть: вышел на дорогу, ведущую в сторону Житковичей. Остановил проезжавшую попутную подводу и, без спроса устроившись на санях, покатил дальше. Оружие и поклажу спрятал в сене. Хозяином воза оказался молодой паренек, он был неразговорчив. Видно, перепугался, встретив вынырнувшего из леса вооруженного незнакомца.

Неожиданно впереди послышался шум машины. До леса, как на грех, было уже далековато. Свернув, подвода освободила дорогу. Каким-то кошмаром и грозным видением пронесся в предутренней дымке немецкий грузовик. В его открытом кузове плотными рядами сидели фашисты, зажав коленями маузеровские винтовки. Овидий хорошо знал, что по приказу Гитлера вермахт отвечает лишь за «орднунг» (порядок) в оперативном армейском тылу, а глубокий тыл, куда входила и Белоруссия, и глубинный ее район — Полесье, находится в ведении гиммлеровского черного корпуса СС. Командует СС и всеми немецкими частями, которые выделяются вермахтом для борьбы с партизанами и парашютистами в Белоруссии, обергруппенфюрер СС.

Горчаков проводил глазами эсэсовский «бюссинг». Покосился на возницу. Тот заметно струхнул.

Мимо промчался еще один грузовик с эсэсовцами. Овидий взглянул вперед: навстречу двигалась большая колонна автомашин. Теперь бежать нельзя. Будь, что будет. Надо, не привлекая внимания, лежать в санях. Правой рукой он нащупал свой ППШ, спрятанный в сене. Снова взглянул на ездового. У того застыло лицо.

— Не робей, парень! Бог не выдаст, свинья не съест, — подмигнул ему Овидий.

В колонне все грузовики имели вермахтовские номера.

«Что это значит? — лихорадочно соображал „Спартак“. — Переброска войск?.. Куда и зачем?»