Карим Гарипов - Пешки

«– Мы же шахтеры», – сказал Захар, – каждый раз, когда спускаешься в забой, приходит мысль, что шахта может обвалиться, взорваться. По сути, мы смертники, ведь мы снова и снова дергаем судьбу за «причинное место». В Киеве этого не понимают и думают, что мы их испугаемся. Не хотят спокойно все решать – будем поступать иначе…

Остановившись у ворот с красивой вывеской «База отдыха», Виктор Иваныч просигналил. Вышел военный с автоматом, приветственно махнул рукой мужчине и открыл ворота.

– Вот и наша армейская часть. Здесь мы тренируем бойцов. Назвать их солдатами, конечно, пока сложно, у многих нет даже опыта армейской службы. Но они хотят защищать свою землю, свои семьи, а это, ты сам знаешь, многого стоит. Ну а стрелять и окапываться мы научим.

– С вооружением-то как? – спросил Захар.

– Оружия хватает. Откуда оно у нас, не спрашивай, не скажу. Да ты сам скоро все узнаешь и поймешь.

Они направились к двухэтажному зданию, где находился штаб ополчения города. Поднявшись на второй этаж, зашли в просторный кабинет. По обстановке можно было догадаться, что это был кабинет директора еще недавно функционировавшей базы.

– Присаживайся, – предложил мужчина Захару, указав на кресло.

Они много говорили. Из разговора Захар узнал, что Иваныч был профессиональным военным и отставным сотрудником ФСБ России. «Меня вызвали, объяснили ситуацию, предложили поехать сюда, я согласился», – так он сказал Захару. Парень не совсем поверил, но для себя решил: «Не так уж и важно, зачем здесь оказался этот военный. Главное, что он на нашей стороне и хочет помочь».

Через несколько дней Иваныч вызвал Захара к себе.

– Как настроение? – командир внимательно посмотрел на парня. – Как тебе наши бойцы? Небось, огляделся уже. Я тут справки о тебе навел – парень ты что надо, а с офицерским составом у нас беда. Хотел бы предложить тебе командование батальоном. Что скажешь?

– «Пробивали», значит, – усмехнулся Захар. – Ну раз «пробили» и доверяете командование, скажу так: Иваныч, я должен знать все, что знаешь ты. Иначе и быть не может. Я понимаю, с кем нам придется воевать – с армией. Воевать с таким количеством народа, из которых больше половины стрелять научились за пару дней, – это бред полнейший. Ты вроде не похож на самоубийцу, а это означает: знаешь то, чего не знаю я.

– Представь себе, воевать нам придется своими силами, по крайней мере, этот город мы будем защищать теми бойцами, которых ты видишь, – мужчина кивнул головой в сторону окна.

– А что, Россия с нами? Или Крым забрали, так Донбасс уже не нужен?

– А как ты думаешь? Конечно, с нами, – не обращая внимания на сарказм, ответил командир. – Но они занимают место наблюдателя, по-другому пока никак. Запад ждет повода, а именно вмешательства России в предстоящий вооруженный конфликт. Если такое произойдет, будет уже не локальная война, начнется Третья мировая. Мы поговорим с тобой об этом позже, я тебя познакомлю кое с кем. Оружие забираем у ближайших войсковых частей, спасибо Советскому Союзу и украинской армии. Что-то покупаем у армейских военных. Оказывается, им насрать, кому продавать оружие, лишь бы платили. Деньги собираются по всему миру, многие нас поддерживают, кто бы что ни говорил. Сейчас по всему Донбассу люди готовятся к войне. Именно от нас с тобой и тех парней за окном зависит, как основные силы ополчения подготовятся к решающим действиям.

Наша задача – продержаться в городе как можно дольше. Нужно выиграть время и замедлить наступление украинской армии.

– Ты так говоришь, как будто придет время, и мы покинем город.

– Кто знает, как будет…

События в городе, равно как в регионе и по всей Украине, развивались стремительно и хаотично. Над зданием городской администрации теперь развевался флаг Российской Федерации, украинский флаг был свернут и по одобрению горожан убран в пыльное подсобное помещение. Городской голова был на стороне ополчения и, выступая на площади перед жителями города, призвал их поддержать начинания Донецкой Народной Республики, в которую входил Славянск. Из Киева приходили всё новые предупреждения и угрозы. Жителей Донбасса называли сепаратистами, террористами, их обвиняли в преступлениях против целостности страны. Многие покидали регион, уезжали, оставляя квартиры, дома, будто чувствовали, что грядет нечто страшное. А оставшиеся, продолжали жить, как и раньше: работали, учились, ходили в больницы, кинотеатры, любили, рожали детей, играли свадьбы. Эти люди не были самоубийцами, просто никто из них не мог даже предположить, что начнется война. Шутливо называя друг друга сепаратистами, мирные граждане не могли знать, что новая власть отдаст приказ убивать своих же граждан.