Александра Арно - Когда была война

– И чего ты уставился на меня, как удав на пачку дуста?

– Нравишься, – усмехнулся Женька.

Ида не ответила. Она с треском захлопнула ящик, встала и принялась развязывать пояс халата. Женя сконфуженно кашлянул и отвернулся, но Ида всё же успела заметить вспыхнувший на его щеках румянец.

– Мог бы и выйти, – холодно усмехнулась она и, распахнув массивный дубовый шкаф, вытащила вешалку со сценическим костюмом.

Следующий номер был несколько эротичным и, как и следовало ожидать, самым любимым у публики. Ида быстро натянула два чёрных чулка с кружевным верхом, надела неприлично короткую юбку красного цвета и, торопясь и нервничая, схватила длинный, отделанный розами из ткани и пышным плюмажем шлейф. Заканчивали этот и без того откровенный наряд соблазнительный, вышитый серебряной нитью корсет, ярко-красные сапожки на каблуках и шляпа-цилиндр.

Перед тем, как выйти, она ещё раз внимательно оглядела себя в зеркале. Безупречно. Яркий макияж делал глаза невероятно огромными и глубокими, на губах застыла соблазнительная улыбка – именно такой её привыкли видеть. Ида быстрыми движениями вытащила из волос скрепляющие их шпильки, и они мягким чёрным водопадом рассыпались по обнажённым плечам. Она одобрительно кивнула, стянула со спинки стула белый халат с передником и накрахмаленный чепец.

Женька выскочил на сцену вперёд неё, с широкой улыбкой поклонился публике и поднял руку, призывая к тишине.

– Господа, – начал он, – наверняка вы уже соскучились по неповторимой Фройляйн Шоколад?

Из зала послышались одобрительные выкрики. Кто-то звонко, пронзительно свистнул и выкрикнул:

– Веди её сюда!

– Терпение, господа, – сдержанно продолжил Женя. – Сегодня у неё для вас сюрприз. Она приготовила свой коронный, так сказать, номер. Тот самый, который вы успели так полюбить: шоколад!

Зрители зааплодировали. Ида натянула на голову чепец, повесила на лицо самую свою обольстительную улыбку и вышла на сцену. И, едва она только взглянула на сидящих в зале людей, как внутри поднялась новая волна жгучей ярости. Как же ей хотелось перебить их всех! Вот просто взять и передушить своими же собственными руками! Она боялась каждого из них, но ненависть была настолько огромной, что пересиливала, давила любой страх.

Женька сел за рояль. Его тонкие пальцы запорхали над клавишами, и прокуренный, битком набитый немцами зал наполнился прекрасными звуками музыки. Ида села на заранее выставленный стул и принялась «помешивать» шоколад в большой алюминиевой кастрюле с надписью «schmackhaft Schokolade» на тускло блестящем боку. Она изображала соблазнительную работницу шоколадной фабрики за работой.

А потом начиналось то, чего ждали зрители: она скидывала скучный белый халат и принималась танцевать. Публика жадно следила за каждым её движением, в зале воцарилась полная тишина, только музыка продолжала звучать, уносясь гулким эхом под высокий сводчатый потолок.

Танцевать и петь Ида училась с детства. Когда ей исполнилось семь, отец настоял на том, чтобы отдать дочь в музыкальную школу. Мама не была против, и всё своё детство Ида провела в компании нотных листов и музыкальных инструментов. Как же она завидовала другим ребятам, которые ходили по выходным в парки, катались на горке, купались в море или просто валяли дурака! У неё никогда не было свободного времени, которое можно было бы провести как душе угодно, и даже на каникулах она продолжала заниматься ненавистным вокалом. А после окончания школы поступила в хореографическое училище, и времени стало ещё меньше.

Отец хотел сделать из неё знаменитую певицу, и Ида не смела ему перечить, хотя частенько душу переполняла горькая обида. Сверстницы уже и кавалеров себе нашли, кто-то даже собирался замуж, а она всё так же каждый свой день отдавала занятиям. Иду не радовало даже то, что преподаватели все как один утверждали, что она обладает необыкновенным талантом и при должном обучении сможет обойти любую известную певицу. Что ей до этих певиц? Ида никогда не мечтала об эстраде, она страстно увлекалась языками и хотела стать переводчиком, и потому в тайне ото всех изучала немецкий.

Но закончить училище она не успела – в её тихий спокойный мирок ворвалась война. Бои за Феодосию начались в июне 1941, и вплоть до полной оккупации никто не верил, точнее, не хотел верить, что город сдадут немцам. Нет, немцы не смогут прорвать оборону – так говорили друг другу феодосийцы, и в голосах людей звучала такая уверенность, что Ида ни капли не сомневалась в их правоте. Конечно, Феодосию не сдадут. Просто не могут сдать.