Виктор Дьяков - Дорога в никуда

– Ишь ты, как его высоко вынесло-то, этого рулетчика, – качал головой Тихон Никитич.

– Ты что знаешь его, отец? – не понял родителя Володя. – Генерал Иванов-Ринов фактически сверг большевиков в Омске. Это он организовал офицерскую организацию у них под носом, а потом выступил в решающий момент. В нашем корпусе его фотография висит на доске лучших выпускников за 1888 год, с гордостью поведал сын, но вызвал лишь усмешку отца.

Тихон Никитич знал Иванова задолго до того, как к его фамилии была сделана «подпольная» приставка Ринов, по совместной службе в Зайсане в 3-м сибирском казачьем полку в 90-е годы. Именно там он убедился, что отличная учёба в кадетском корпусе и юнкерском училище вовсе не означает, что это будет обязательно отличный офицер. Тогда молодой хорунжий Иванов отличался вовсе не тем, что хорошо командовал вверенной ему полусотней, а браконьерством на сопредельной китайской территории и игрой в «русскую рулетку». В результате последнего «увлечения» он всадил себе в грудь пулю и едва остался жив. Потом их пути разошлись, и хотя Иванов участвовал и в японской, и в мировой войне, но там он не особо отличился, а получал чины и награды в основном по протекции, так как являлся сыном полковника, имевшего давние связи в штабе Войска. По настоящему же он отличился в 16-м году, но не на фронте, а при подавлении восстания узбеков в Джизакском уезде Ташкентского генерал-губернаторства. Всё что знал Тихон Никитич о способностях и «боевом пути» свежеиспеченного войскового атамана не могло вселить в него особого оптимизма.

– Хотя… если он ограничится выполнением внутривойсковых административных задач и не возьмётся командовать войсками на фронте, то может и не наломает много дров, этот рулетчик, – бормотал себе под нос, чтобы никто не услышал, Тихон Никитич.

Когда после матери и отца Володя попадал в «руки» Полины, здесь уже имели место совсем иные вопросы. Брат и сестра жили вместе в родительском доме не так уж много времени. До поступления в кадетский корпус, когда Володя был ещё маленький, Полина, уже будучи гимназисткой, большую часть года проводила в Семипалатинске. И в дальнейшем, когда Володя стал кадетом, они встречались только на каникулах. Может потому, что отношения меж ними всё время складывались в основном на расстоянии с приветами в письмах друг другу, они не приобрели ни ощущения взаимного надоедания, ни ревностной борьбой за любовь родителей, что нередко случается в семьях с разнополыми детьми. Будучи на шесть лет старше, Полина привыкла брата опекать, а тот относится к ней внешне со сдержанным уважением, но в то же время он ею всегда восхищался. Он не понимал, как это сестре всё так легко удаётся, и хорошо учится, и красиво, хоть и вызывающе одеваться, и в то же время быть любимой и родителями и окружающими. Самому Володе всё давалось куда труднее.

– Володенька, ты должен мне рассказать, что сейчас носят в Омске тамошние барышни, какие платья, шляпки там в моде. Ведь ты уже большой и наверняка интересуешься девочками, а?…

Не видевшая брата целый год, Полина вдруг осознала, что ее некогда маленький братик вдруг превратился в эдакого интересного рослого юношу с пробивающимися усиками. Затащив его в свою комнату и поставив перед зеркалом она, скинув туфли на каблуке, встала рядом, и воочию убедилась, что он стал выше её, хотя год назад уступал не меньше вершка…

– Поля, в эту зиму тамошние барышни меняли свои платья и шляпки на хлеб. В Омске голодуха была, большевики не смогли организовать подвоз продовольствия, позакрывали и реквизировали многие продуктовые лавки, и все выживали, как могли. Я с Ромкой, с товарищем моим, чтобы помочь семье капитана Боярова, ходили за город копать неубранную осенью картошку, мёрзлую. Ею, сладкою, противною и спасались. Николая Николаевича из корпуса большевики уволили, и он уже не мог паек приносить, а у них с женой ведь двое маленьких детей, девочки и нас двое здоровенных на шее было, насилу пережили март и апрель. Кроме пищи, надо было где-то и дров доставать, чтобы не замерзнуть. Так вот и жили, супруга капитана свои вещи на продукты меняла, а мы по городу рыскали, заборы растаскивали, чтобы печку топить.

– Представляю, – игривое выражение сошло с лица Полины, и она покачала головой. Тем не менее, девичье любопытство взяло своё. – Но неужто… что же там совсем никаких развлечений не было, такой большой город. Как же люди терпели эту власть?

– Какие там развлечения, вечером и ночью комендантский час, патрули. Если патруль из матросов к ним вообще лучше не попадать, живыми не выпустят, всё равно мужчина, или женщина. За эту зиму столько народа попропадало, – рисовал жизнь при советской власти Володя.