Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение

…Так успешно развивавшаяся вначале атака, похоже, стала захлебываться. Выбить наскоком фашистов из окопов не удалось, ринуться на противника в полный рост сейчас означало понести неминуемые потери, а ввязываться в затяжное боестолкновение для советских диверсантов было непозволительной роскошью, поскольку в любую минуту к противнику могло прибыть подкрепление со всеми вытекающими отсюда последствиями. По той же причине не представлялось возможным и отступить – гитлеровцы, скорее всего, уже выдвинули мобильные группы на поиски отчаянных русских и отрезали наш отряд от раскинувшихся на горизонте лесов. Выражаясь языком шахмат, сложилась патовая ситуация, но при этом одна из сторон испытывала еще и сильнейший цейтнот. Нужно было что-то решать, и чем быстрее, тем лучше…

Именно такие или подобные мысли сумасшедшим калейдоскопом вертелись в голове лейтенанта Степанова, мучительно искавшего выход, но с каждым разом снова и снова заходившего в тупик.

«Может, все-таки стоит кинуться вперед? Стремительным рывком пересечем голый участок и добежим до траншеи, а в рукопашной мы их точно порвем! – размышлял Виктор, инстинктивно вжимаясь в землю под аккомпанемент пролетающих над ним вражеских пуль. – Нет, я уже отмел этот вариант, он не годится! Будет слишком много потерь! Снова повторяюсь! Но как же быть, твою мать!? Ничего лучше в голову не идет!»

Не находя решения, Степанов, наплевав на осторожность, приподнялся над травой и принялся следить за гитлеровцами, чьи каски иногда мелькали над бруствером траншеи.

– Из ППШ их не возьмешь, маловата цель, нужен миномет, – вслух прошептал лейтенант.

И тут его осенило!

– А почему молчат снайперы? – воскликнул он так громко, что вздрогнул сам. – Работа как раз для них! Заснули там, что ли?

Ответом на его вопрос стали два выстрела, раздавшиеся практически в унисон. Неосмотрительно выглянувший из-за насыпи, видимо, любопытный фашист нелепо взмахнул руками и с залитым кровью лицом сполз на дно окопа. Стрельба, будто по волшебству, сразу утихла. Над ареной боя повисла обволакивающая тишина. И Виктор в этот момент отчетливо осознал, что, как бы он ни противился мысли совершить бросок по открытому простреливаемому пространству до позиции противника, все же придется рискнуть.

Рывком оторвав тренированное тело от земли, он набрал в грудь воздуха, чтобы поднять своих парней в решительную и, возможно, для кого-то последнюю атаку, однако не успел, потому что внезапно в прибрежных кустах грянуло дружное «Ура!», потонувшее в треске автоматных очередей и разрывах гранат. Немецкую траншею заволокло облаком серого дыма, очень быстро рассеявшегося, и взору Степанова, а также и других бойцов, предстали возвышающиеся над частично осыпавшимся бруствером монументальные фигуры Сидорова и Тимофеева, которые незаметно для противника обошли гитлеровцев с фланга, скрытно подобрались на дистанцию броска гранаты и одним ударом решили исход боя!

– Уф! – выдохнул лейтенант, стараясь унять неожиданно возникшую дрожь в ногах. – Кажется, пронесло!

Исподволь отерев крупные холодные капли пота, выступившие на лбу, Виктор неторопливо двинулся вперед, к реке, остальные потянулись за ним. Со стороны могло показаться, что лейтенант абсолютно хладнокровен, и чувство страха ему не знакомо. Однако многоопытные вояки старшина Овечкин и ефрейтор Семеныч, шедшие позади и поддерживавшие раненого летчика Киршенина, с полувзгляда разглядели скованность и некоторую угловатость в походке молодого командира, перемещавшегося, что называется, на «ватных ногах». Но о своих наблюдениях они никому не собирались говорить…

…Благополучно форсировав реку и совершив часовой переход через лес, советский отряд вышел к месту дислокации наших войск. Тепло попрощавшись с Киршениным, Степановым и его людьми, Поздняков и Овечкин направились в расположение своей роты.

Оказавшись в землянке, снайперы переоделись, немного перекусили, попили чайку и, как выразился Андрей Вениаминович, «почесали на доклад к начальству». Командира они застали за не совсем типичным для второй половины дня занятием – Набойченко с упоением брился и так был поглощен этой процедурой, что, казалось, не замечал никого вокруг. Чтобы не мешать командиру, старшина с сержантом отошли в сторонку, присели на ствол поваленного дерева и завели неспешный разговор.

– Скажи, Андрей, а чем ты до войны занимался? – спросил Поздняков товарища, памятуя, что тот просил обращаться только по имени.