Михаил Шевердин - Вверяю сердце бурям

Оказывается, его дочь Наргис, нежная девочка Наргис, пропавшая, или, как все думали, увезенная басмачами Ибрагимбека за рубеж, храбрая, смелая разведчица Красной Армии, находится в Кала-и-Фату в гареме Сеида Алимхана.

Наргис — пленница Бухарского центра!

Больше того, советское посольство знает о том, что Наргис находится во дворце эмира Кала-и-Фату, но ничего не может сделать для ее спасения.

Баба-Калан все знал и рассказал все подробности. Советское посольство ничего не может сделать потому, что Наргис официально жена бывшего Бухарского эмира, и правительство Афганистана не считает возможным и нужным поднимать вопрос о Наргис, так как эмир живет уже ряд лет в Афганистане почетным гостем правительства. Эмир — халиф мусульман, а Афганистан исламское государство, оказывающее приют и покровительство исламским государям, оказавшимся в изгнании.

О, ворон разлуки, горе тебе!

Скажи мне, что знаешь про нее?

Ты ведь всезнающ!

А если ты не скажешь,

то взлетишь

Со сломанным крылом

И будешь кружить над врагами,

Среди которых твоя любимая...

Кайс ибн Зарех

И высекло огниво тоски огонь страсти меж моими ребрами.

Ибн Хазм

— Черная ночь — черные дела, — сдавленным голосом бормотал Али, — умоляю, не медлите! Они придут!

Он появился внезапно на озаренной бледным светом луны тропинке сада Кала-и-Фату и бросился к Наргис так внезапно, что она не на шутку испугалась.

— О, поэт мой! Вы здесь? Уходите! Скорее. Если вас застанут... Как вы попали сюда, в гаремный сад?

— Я пришел, Наргис, вырвать вас отсюда! Умоляю — бежим! Там, за оградой, ждут кони. Привратник куплен. Стража считает мои червонцы. Все ослепли!

— Нет... С чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь? Зачем вы проводили меня сюда?

— Кляну себя за это!

— Уходите! И не вмешивайтесь в мои дела.

Наргис была резка. В ее планы не входило принимать услуги непрошеного спасителя. И потом она опасалась, что ежеминутно кто-нибудь из гаремных служителей может появиться на дорожке парка.

Но влюбленный поэт преградил путь молодой женщине и, воздев руки, декламировал.

Там насилие! Там жестокость!

Бежим, о несравненная из этого ада!

Плачущие турчанки

в золотых поясах на бедрах

Готовы на все

перед блистательными

горами золота.

— Уходите, Али! Вы толкаете меня на верную гибель, а еще смеете говорить, что любите меня. Вы же знаете, что я, слабая женщина, явилась сюда, чтобы освободить себя, расторгнуть ненавистный брак. Я буду плакать! Нет! Я не плачу. Я никогда не плачу с тех пор, как. я... увидела голову любимого.

— Вы не плачете, несравненная, но на глазах ваших жемчужины слез.

— Слезы не вернут ушедшего.

— Позвольте же мне, вашему рабу, утереть кристаллы ваших драгоценных слез. Бежим!

— Оставьте меня. Вы накидываете мне на шею шелковый шнурок удавки. Тише! Темная ночь. Кто-то ходит там, по стене.

— Решайтесь, Наргис! Пусть провалится в преисподнюю и эмир, и презренный Мирза!

— Уходите!

Она бросилась бежать и мгновенно исчезла в тени деревьев.

Али стоял посреди дорожки. Потом он побрел через цветник к стене, где, сидя верхом на ней, его ждали слуги. Они потянули его на стену, а он громко, чуть не во весь голос, восклицал в отчаянии:

Поднимись, несчастный!

Налей в.золотую чашу

Веселящей влаги,

Прежде чем чаша черепа

превратится в совок

для сора!

Оказавшись по ту сторону стены, он не сел на коня, а побежал по пыльной дороге, ломая руки и подвывая.

— Она погибнет! О аллах всесильный! Ни любовь, ни золото ей не нужны! Сколь бы женщина ни была учена и прекрасна, если у нее нет в голове и крупицы разума, — она бедствие для влюбленного и для всех людей.

Али бежал, не обращая внимания ни на камни, ни на рытвины. И свое отчаяние он выразил в вопле:

— Я насыплю гору золота. И куплю ее! Устрою засаду. Я исполню любое ее желание. Наточу кинжал для... эмира, для того, чтобы лезвие его достигло его гнусного сердца. Она, я знаю, ненавидит и эмира, и Мирзу... Я теперь понял, зачем она здесь! Приехала мстить. И моя рука поможет ей! Нельзя допустить, чтобы она сама взяла в руки кинжал.

Али уже не бежал. Шаги его делались все медленнее по мере того, как он разгадывал намерения Наргис.

Али вдруг остановился и ударил себя по тюрбану так, что тот свалился на землю. Пока слуги поднимали тюрбан, он говорил: