Михаил Шевердин - Вверяю сердце бурям

Вслух он сказал.

— Значит, господин-парламентер,—господин Мирза.

— Господин Сахиб, вы теперь не арабский вождь, не глава разбойников бедуинов, а вижу по вашим петлицам, что вы большевистский командир.

Он нарочно говорил по-русски. В голосе его звучали злорадные нотки.

— Давно ли вы сделались кяфиром, господин Сахиб? Мы — мусульманин. Мы были и остались верным рабом пророка. И сам командующий исламской армией вручил нам собственноручно фирман их высочества эмира Сеида Алимхана Бухарского на чин датхо. А теперь вы знаете, кто я, какие у меня полномочия, а потому приступим к переговорам.

— Прекрасно,— невозмутимо проговорил Сахиб Джелял.—-Переговоры будет вести товарищ комиссар.

— Очень хорошо, а мы, кроме чина датхо, имеем полномочия эмиссара при особе великого сардара Ибрагимбека,— говорил Мирза, произнося слово «эмиссар» не как загнанный в -тупик разбойник, а по меньшей мере как представитель могущественного государства.

«Неужели он настолько глуп и недальновиден?» — подумал комиссар и вспомнил пословицу: «Черноту розовой краской не замажешь».

А Мирза все наглел. Он вдруг заговорил по-арабски, обращаясь к Сахибу Джелялу:

— Вы, Сахиб, — узбек. Я вижу: кругом все аскеры мусульмане — узбеки и таджики. Фуражки-то красноармейские, а лица мусульманские. Прикажите связать этого комиссара и переходите на сторону воинства ислама!

— Говорите, господин датхо, по-узбекски, так не пачкайте свой язык грязью коварства. Так что же вам надо с вашим белым флагом? Или вы пришли с подлым предательством? — невозмутимо возразил Сахиб Джелял.

Он объяснил комиссару, что предложил «этот парламентер с предательством в душе».

Датхо Мирза предлагал: командующий исламской армией держит свое знамя в неприступных местах. Командующий копит силы. К нему стекаются со всех гор и долин от Бухары до Памира и из-за рубежа воины под его исламское знамя. Английские пушки уже переправляют через Пяндж. Силы командующего неисчислимы. Но Ибрагимбек не желает огнем и мечом идти на столицу Таджикистана. Ибрагимбек идет с миром народу и хочет договориться добром с советским правительством.

— Значит, Ибрггимбек готов пойти на сдачу? — спросил комиссар Алексей Иванович.— Значит, он приперт к стенке.

— Зачем так грубо? И по существу это не так.

— За чем же дело стало? Складывайте оружие.

— Нет, не так просто. Ибрагимбек горд и благороден. Для того, чтобы все было по форме, надо вам поехать к нему в лагерь и договориться с ним об условиях.

— Никаких условий! Все понятно. Вы в безвыходном положении. Кур-Артык со своей бандой не придет вам на помощь. Третий эскадрон узбекского дивизиона третьего дня разнес банду Кур-Артыка в пух и прах. На поле боя подобрано сто двадцать три убитых бандита. Много аскеров попало в плен. Басмачи сдают оружие. Просят прощения. «Мы неграмотны,— говорят.— Мы судили о Советской власти по тому, что говорили курбаши и имамы. А теперь, приехав в Таджикистан, мы увидели наших родичей, как они живут. Большевики дают людям землю и уважают обычаи. Мы хотим Советскую власть». От тысячной армии Кур-Артыка остался он сам и его бача-писарь. Теперь вы со своим Ибрагимбеком остались одни.

— Позвольте мне сказать,— проговорил Сахиб Джелял,— А как мог оказаться здесь Ибрагимбек? Он был совсем в другом месте.

Мирза потерял свой невозмутимый вид и засуетился:

— Нет, здесь он. Ждет... гм-гм... то есть ждал Кур-Артыка и других.

Известие о разгроме банды Кур-Артыка расстроило парламентера, но он не сдавался и продолжал твердить свое: надо, чтобы к Ибрагимбеку поехал сам большой начальник — комиссар для переговоров,

— Прекратим войну,— сказал Мирза примирительно.— Довольно мусульманам убивать мусульман. Господин комиссар поедет со мной и все будет как полагается.

— Нет,— возразил Сахиб Джелял,— отправляйтесь и предупредите своего командующего, а товарищ комиссар поедет завтра.

Желтая физиономия датхо Мирзы стала еще желтее. Он пытался убеждать, возражать, но Сахиб Джелял стоял на своем. Нехотя согласился с его доводами и Алексей Иванович. Он рвался сегодня же покончить с бандой — оружием ли, переговорами ли, все равно.

Взяв свой посох с белым флагом, Мирза прошел в тень от утеса для ведения переговоров. Едва он исчез из поля зрения, как басмачи из укрытий возобновили стрельбу.

Пришлось перейти в укрытия, потому что пули начали с визгом пролетать над самым ухом. «Вжик-вжик»— ударялись они о камни, и каменные осколки летели во все стороны.