Юрий Слатов - Моя война

Три дня я приходил по утрам в штаб ТуркВО, сидел там целый день и слышал одно и тоже:

– Лейтенант! Вопрос решается. Жди.

Деньги у меня закончились. К вечеру третьего дня для того, чтобы хоть что-то перекусить, я продал за пятёрку проводнице автобуса единственное, что можно было продать – Ольгин подарок – импортные солнцезащитные очки. И хоть были они польскими, я без труда убедил кондукторшу, что они настоящие фирменные – американские.

Двадцать третьего октября я в очередной раз прибыл в штаб – ненавистный мне ташкентский пентагон. Хотелось только одного – какого-нибудь определенного решения.

– Заходи, лейтенант! – мой знакомый, почти родной, подполковник, увидев меня в коридоре, пригласил в свой кабинет.

– Ну вот. Поздравляю! Можешь лететь в Кабул. Квартиру тебе дали.

Я не понял, с чем он меня поздравил – то ли с убытием в Афганистан, то ли с получением жилплощади.

Взяв, наконец, в руки своё предписание, я поинтересовался:

– Товарищ подполковник, не подскажете, где мне квартиру дали?

– А я-то откуда знаю? Вот пришла телеграмма: «Вопрос с выделением квартиры лейтенанту Фадееву решён положительно». Так что теперь ты, Фадеев, счастливый человек. В отличие от некоторых, – он тяжело вздохнул и продолжил: – Теперь дуй в Тузель, на пересылку. Зарегистрируйся на самолёт. И, если повезёт, завтра в Кабул!

– Так мне в Герат.

– Все политработники сначала прибывают в штаб 40-й армии, в Кабул. Беседа с членом Военного Совета. Потом полетишь в свой Герат. Ну, давай, лейтенант, удачи! Возвращайся с орденами!

«Вернуться бы, – подумал я. – Какие там ордена? Пулю бы не схлопотать».

Забрав свои пожитки из гостиницы, узнав у дежурной, как добраться до военного аэродрома Тузель, я пошёл на автобусную остановку. Через час, с матами-перематами, проклиная чемоданы и вспоминая недобрым словом майора Цымбаря, я добрался до пересылки.

На КПП сонный солдат лениво спросил у меня:

– В Афганистан?

Я кивнул головой.

– Зайдите в общежитие, сдайте вещи в камеру хранения, потом у диспетчера зарегистрируйтесь на борт и получите койку.

То, что все называли «пересылкой», оказалось трёхэтажной казармой. Но жили в ней не солдаты, а офицеры и прапорщики, ожидающие вылета в Афганистан. Всюду грязь. Десятки, нет – сотни пустых бутылок! Окурки. Остатки еды. Казалось, что под хмельком были все: и убывающие, и обеспечивающие убытие. Дежурный диспетчер, помятый капитан с лётными эмблемами, записал меня на утренний самолёт, попросил сигарету и спросил:

– Откуда, лейтенант?

– Из Ростова-на-Дону.

– Хороший город. Бывал когда-то. Ну, иди. Пей напоследок.

Действительно, общим лозунгом жизни тузельской пересылки был девиз: «Пей, братцы! Едем на войну».

Когда я вошёл в комнату, где мне определили кровать, первым делом увидел пять мужиков, поднимающих стаканы.

– О! Заходи, братан! – ко мне повернулся первый, опустошивший свою посуду.

Все были без формы. В майках или футболках. Один в тельняшке. Судя по возрасту – не лейтенанты. На двух кроватях прямо в одежде крепко спали, одинаково звучно храпя, видимо, уже «созревшие».

– Здорово, пехота! Садись к столу, – ко мне обратился тот, на ком была тельняшка. «Наверное, опять десантник», – подумал я, вспомнив, как обращался ко мне Витя Чехов. Сняв китель и рубашку, я подсел к столу, на котором кроме двух бутылок водки был только графин с водой.

– Юра, – представился я.

Саня. Игорь. Ещё Игорь. Кажется, Алексей. Они называли свои имена хором, поэтому я сразу никого не запомнил.

– Куда путь держишь? – спросил Игорь.

– В Афган, – вопрос показался мне глупым.

– Да это и так понятно. Хотя, тут есть и те, кто в Африку летит… В Афгане-то куда?

– А-а. В Герат. В мотострелковый полк.

Игорь кивнул. Остальные опять хором:

– А я в Кундуз.

– В Кандагар.

– Кабул.

Мне налили полстакана водки. Я поводил глазами по столу, надеясь всё же обнаружить хоть какую-то закуску. Кроме воды, ничего не было. «Да-а, доза ударная. Ещё и на голодный желудок. Вот меня сейчас бахнет!» – но отказываться было нельзя просто по определению: это сразу вычеркнуло бы меня из списка «своих» – «братанов», как тут все называли друг друга.

Выпили. Как я и ожидал, в голове мгновенно заиграла весёлая музыка, приглашающая на танец. Мир вокруг похорошел, настроение порозовело. Я постарался сразу принять участие в разговоре, но понял, что надо больше слушать. Язык во рту потяжелел. Оказывается, за столом по-дружески выпивали два капитана и три прапорщика. Тот, который сидел в тельняшке, действительно был десантником, из какого-то «сорок пятого» Баграмского полка. Служил там старшиной роты. Он единственный из нас, кто летел в Афганистан не в первый раз. Игорь возвращался из отпуска. В основном все мы слушали его рассказы о службе и жизни «за речкой». Игорь говорил об Афгане так, что казалось, будто он тосковал по нему весь отпуск.