Юрий Слатов - Моя война

– Ёлки-палки! А водки-то куда столько? Десять бутылок… рядовой Физер… Двадцать пять бутылок… сержант Багнюк… Тридцать бутылок!!!

– Как куда, Юрка?! – прапорщик поражался моему скудоумию. – Себе, что ли? Нет, конечно. Что-то на продажу. А что? Жить-то надо! Много так раздают нужным людям. Да плюс офицеры и прапорщики половину, а то и больше забирают. И тоже не себе… Тому дай, этому дай, в штаб привези, начальнику привези… Да если бы не ОБМО, мы бы тут давно стали трезвенниками тоскливыми. С ума бы сошли! У афганцев спиртного нормального нет. Отрава одна типа кишмишевки.

– А задерживает кто? – я ткнул пальцем в тетрадь.

– Как кто? Бывает, особисты просыпаются. Иногда таможня прогибается перед своим начальством. Но там редко. Всё куплено давно. Там миллионеры работают. Знаешь, сколько они с этого товарооборота имеют?

Я не знал. И не догадывался. Пока.

– А наказания почему такие… слабые?

– Да тут грозных-то не напасёшься… Ты посмотри, сколько раз, к примеру, в журнале упоминается тот же Куничкин? Раз десять. Ну и где мы ему столько суровых статей найдём? А реагировать надо. Вот ротному и замполиту не повезло, конечно. Комиссия была из Ташкента. Вот и попали мужики под раздачу. А Климцов ротный отличный. Да и Омеля, Омельченко, нормальный парень. Сейчас вот офигеет, когда ты нарисуешься в батальоне. Он же заменщика только в декабре ждёт. А как только из партии исключили – он на службу забил. Вот его тобой и меняют.

Я захлопнул тетрадь, догадываясь, что ещё не раз в ней появятся фамилии залётчиков из ОБМО. Себя в этой роли не представлял даже мысленно. Сама формулировка «исключен из КПСС» казалась мне пожизненным заключением, полным завершением карьеры, да и самой жизни.

Мимо меня по коридору прошёл майор. Сразу бросились в глаза его тонкие усики над верхней губой. В сочетании с солнцезащитными очками и полевой фуражкой без растягивающей поля пружины, они производили впечатление, что их хозяин – пижон. Или любит фильмы про гангстеров. Или хочет нравиться женщинам. Майор кивнул то ли мне, то ли Серёге, постучался и прошёл в кабинет. Оттуда сразу раздался добрый смех, приветливый разговор. Через несколько минут из кабинета вышли все, кто там был, – подполковник и два майора.

– Фадеев! Это замполит батальона – майор Силин. Твой непосредственный начальник. Он за тобой.

Я попытался в очередной раз представиться по уставу, но майор криво усмехнулся и перебил меня:

– Забирай вещи и иди на стоянку. Там увидишь КамАЗ с номером 46–11. Грузись. Я сейчас подойду.

Ещё раз увидев большой палец от Серёги: мол, повезло тебе неслыханно, лейтенант, – я потащил свои чемоданы через штабной двор. Сержант, водитель КамАЗа, помог мне закинуть их в кузов. Когда я полез за ними через высокий борт грузовика, боец дружелюбно остановил меня словами:

– Товарищ лейтенант! Зачем в кузов? Садитесь в кабину!

– А замполит батальона?

– А что замполит? Три места. Всем хватит.

– Спасибо!

Но на всякий случай я остался на земле. Кто его знает, как начальник решит. Майор Силин, молча открыв дверь кабины, показал мне рукой – залезай.

«Какой-то неразговорчивый замполит попался», – думал я, пока мы ехали. КамАЗ пылил по бетонке. Я рассматривал окрестности. Сразу было видно, что это огромный военный гарнизон. Никаких афганских лачуг, как по пути с аэродрома, не было. Вдоль дороги, окруженные колючей проволокой, а где и заборами, высились дома, бараки, палатки. К ним примыкали парки боевой техники. Дымились какие-то трубы. Сразу угадывалось, где заканчивается одна воинская часть и начинается другая. Вскоре мы съехали с бетонки. Через полкилометра замполит наконец-то произнёс первые слова:

– Приехали! Что заканчивал?

– Новосибирское политическое.

– И я Новосибирское.

Сказал он это сухо, но я обрадовался – это ж родная душа! Майор Силин, видимо, моего душевного ликования не заметил. Всё так же лаконично, словно через силу, добавил:

– Пятая рота, твоя то есть, на выходе. Сейчас пришлю старшину. Устраивайся.

Замполит спрыгнул из кабины и зашагал в сторону модулей. Сержант сразу разговорился:

– Так вы в нашу роту?! А вместо кого?

– Омельченко.

– Замполитом?

– Да.

Тут только до меня дошло, что это мой подчиненный. Я сразу стал искать в его лице черты злостного нарушителя – контрабандиста. Как ни старался – не нашёл. Скорее, наоборот, своей простой манерой общения боец мне нравился.

– Я – замок первого взвода – сержант Куничкин.