Павел Яковенко - Снайпер

Сейчас же чеченцы смотрели на него с ухмылкой, а один показал на храм пальцем и что-то сказал по-своему спутнику. Тот засмеялся. Они не видели глаз паромщика. Он смотрел исподлобья, с ненавистью. Что вызвало ее: нация ли пришельцев, их кичливое богатство, или явный смех над местной достопримечательностью — кто знает? А скорее всего — и то, и другое вместе.

Но паромщик ничего не сказал, девчонка лениво жевала семечки и сплевывала шелуху в воду, а чеченцы сели обратно в джип и за тонированными стеклами их стало совершенно не видно.

Сразу при спуске с парома грунтовка резко шла на подъем, но могучая машина легко и непринужденно взобралась наверх и повернула в сторону станицы. Вдоль дороги стояли плетни, до того старые, что казалось, они так и остались здесь со времен легендарных, дореволюционных. Поверх плетней цвели сады, от пчел стоял в воздухе ощутимый гул, и какой-нибудь поэт наверняка бы остановил машину, предался бы восторженному созерцанию, вдыхал бы чудный аромат, и, вполне возможно, придумал бы какие-нибудь гениальные строки для современников и потомков, но чеченцы остались равнодушны к красотам, не затормозили, а повернули к центру поселка, где и остановились у единственного открытого магазина под большой вывеской «Глория», нарисованной местным живописцем в старославянской манере.

Улицы были пустынны, только белые гуси да серые утки бродили по траве и забредали в лужи. Где-то работал невидимый трактор, и кричали в садах разнообразные представители мира пернатых. Чеченцы сидели в джипе, лениво обозреваясь через опущенные стекла. Прождав несколько минут, и не дождавшись появления ни одной живой души в зоне внимания, водитель вышел из авто, и зашел в магазин. Минут через пять он вышел наружу, дверь просто отпустил, так что она закрылась под воздействием могучей пружины с пушечным ударом сама, сел за руль, и пришельцы уехали.

Они выехали на асфальтированную дорогу, которая вела вдоль Дона куда-то к меловым горам, и понеслись на большой скорости в одном, только им ведомом, направлении.

Через двадцать минут гонки попутчик водителя радостно указал пальцем на отражение солнца от металла вдали, и водитель кивнул головой. Они еще прибавили ходу, а потом им пришлось резко затормозить, потому что от асфальта отходил съезд на грунтовку, которая вела к большому двухэтажному краснокирпичному дому, сказочно смотревшемуся среди ярко-зеленой степной травы. Словно чудесный замок

Джип остановился у резных ворот и засигналил веселую мелодию. Минут пять стояла тишина, потом ворота отворились, и оттуда показался невысокий седой человек с настороженными глазами. Одет он был в спортивный костюм, что подчеркивало уже вполне приличный животик уважаемого. Приезжие вышли из машины; водитель подошел к хозяину, они несколько секунд молча смотрели друг на друга, потом обнялись и принялись хлопать друг друга по спине.

— Ну, здравствуй, Муса!

— Здравствуй, Арсан!

Хозяин отпустил гостя из объятий и поздоровался с его попутчиком.

— Это Якуб. Он мне не меньше, чем брат. Он спас мне жизнь в бою, — пояснил Муса хозяину.

— Загоняйте машину. Пойдемте ко мне на хинкал. Есть же хотите, конечно?

Ворота отворились полностью, и гости увидели во дворе почти такую же машину, на которой они приехали сами. Муса тихонько присвистнул, и поставил свой автомобиль рядом с хозяйским. Весь процесс происходил под неугомонный лай огромных кавказских овчарок, рвавшихся с цепи. Арсан угомонил их только палкой. Затем аккуратно закрыл ворота и повел гостей в дом — в свою самую лучшую комнату, представлявшую собой практически один сплошной ковер. Ковры лежали на полу, висели на стенах, и только на потолке ковра не было.

Посмотреть на гостей сбежался весь дом. Пришли двое сыновей — подростков, маленькая дочка, жена с ребенком на руках. Они все здоровались с Мусой, а после того, как он представлял им Якуба, очень уважительно приветствовали его. Не пришла только старшая дочь, она суетилась на кухне, куда дорогих гостей вот-вот должны были пригласить отведать горячего хинкала.

— Вечером поедим как полагается. Я барашка зарежу. А сейчас просто посидим с дороги, подкрепитесь, — хозяин не суетился, но чувствовалось, что гостям он очень рад, и приглашает их за стол совершенно искренне.

Да и что говорить — Муса был его родным братом.

За столом они сидели втроем, на столе стояла бутылка водки, под столом лежала еще одна, уже пустая. Все наелись. Гости даже отпустили ремни на брюках, и сейчас все трое курили, стряхивая пепел в большую хрустальную пепельницу.