Александр Чаковский - Блокада. Том 2

— Я сейчас узнаю поточнее, где это самое Марьино, — сказал Звягинцев и ускорил шаг.

Но командиры тоже шли быстро. Звягинцев уже не шел, а бежал. Почти догнав идущих, он крикнул:

— Товарищи! Товарищи командиры! Погодите минутку!

Те обернулись, и Звягинцев узнал среди них Ворошилова, Духанова и членов Военного совета 67-й армии генерала Тюркина и полковника Хмеля.

От неожиданности Звягинцев остановился. Мысль о том, что вот уже который раз он попадает на глаза Ворошилову и может показаться маршалу выскочкой, умышленно пытающимся обратить на себя внимание высокого начальства, словно сковала его. Ему захотелось повернуться и убежать, пока Ворошилов, может быть, еще не разглядел его лица…

Но тут раздался суровый оклик Духанова:

— Что вы здесь делаете, подполковник?! Подойдите сюда.

Звягинцев сделал несколько шагов и, поднеся руку к ушанке, обратился к Ворошилову:

— Товарищ маршал, разрешите ответить товарищу командующему.

— Отвечайте, — сказал Ворошилов, и голос его на этот раз прозвучал сухо и строго.

— Товарищ командующий, — делая полуоборот к Духанову, произнес Звягинцев, — докладываю, что ваше приказание выполнено. Сводный батальон УРа вчера посажен на рубеж у пункта Пильня Мельница, фронтом к Шлиссельбургу.

— Это мне известно. Что вы делаете здесь?

— Получили приказ командующего фронтом перебросить сюда три артпульбата. Комендант УРа, я и комбаты производили рекогносцировку, потом…

— Что потом?

— Решили уточнить, где КП армии. Куда тянуть связь.

— И сколько времени вы здесь бол…

Духанов, несомненно, хотел сказать «болтаетесь», но его остановил Ворошилов:

— Погоди, генерал. — И, обернувшись к кому-то из сопровождавших, приказал: — Карту!

Ему подали планшет с прикрытой целлулоидом картой.

— Покажи рубеж, который вам приказано занять, — сказал он Звягинцеву.

Тот сдернул с правой руки варежку и ногтем провел по целлулоиду линию от Невы, перед Вторым городком, на юго-восток.

— Так… Значит, будете прикрывать Борщева. Правильно, — кивнул Ворошилов. — Переброску начали?

— Никак нет, товарищ маршал, успели только произвести рекогносцировку.

— Что же вы тянете? — повысил голос Ворошилов. — Положение осложнилось. Противник готовится к повторной контратаке. Срочно перебрасывайте свои батальоны. Срочно! И передайте мою просьбу бойцам и командирам — ни в коем случае не пропустить врага. В ваших руках может оказаться судьба всей операции. Всей! Тебе ясно?

— Ясно, товарищ маршал, — произнес Звягинцев, от волнения не слыша своего голоса.

Но ясно было Звягинцеву далеко не все. Он не знал о том, что в течение второго дня наступления, с утра и до позднего вечера, противник четырежды контратаковал правое крыло 67-й армии — дивизию Краснова, которая так и не смогла продвинуться со столько раз политой кровью земли Московской Дубровки. Не знал, что противник вел бешеные атаки на правый фланг дивизии Борщева, успешно наступавшей накануне, и что дивизия эта теперь вынуждена отходить, обнажая фланг своего соседа — дивизии Симоняка, которая к тому времени уже продвинулась на пять километров вперед. Не знал, что еще не взят Шлиссельбург и что десятки немецких раций — дивизионных, армейских и фронтовых — непрерывно передают шлиссельбургскому гарнизону приказы держаться, обещая подмогу и сообщая о неудачах советских войск, пытающихся прорвать блокаду.

Ему, Звягинцеву, было ясно только, что положение осложнилось и приказ маршала надо выполнить как можно скорее.

Перебросить вооруженные пушками и станковыми пулеметами уровские батальоны на другой берег Невы было не просто. И главная трудность заключалась в том, что переходить Неву почти двум тысячам бойцов и командиров с тяжелейшим грузом пришлось днем: ждать темноты уже не было возможности.

Малинников и Звягинцев все же надеялись, что немецкая артиллерия, сосредоточив все свое внимание на востоке, где сейчас шли бои, не успеет помешать продвижению батальонов через Неву. И надежда их оправдалась. Решающую роль сыграла быстрота, с которой бойцы, обливаясь потом и задыхаясь от напряжения, перетащили через Неву свои пушки и пулеметы. Принять командование над оставшимися на правом берегу тремя батальонами Малинников приказал Остроумову.

Взобравшись по успевшим уже обледенеть проходам на крутой берег и выдвинувшись на указанные им позиции, бойцы под огнем противника начали устанавливать орудия и станковые пулеметы, натягивать колючую проволоку, расставлять мины. Все понимали, что контратаковать немцы могут в любую минуту.