Александр Чаковский - Блокада. Том 2

— Шпионы… — задумчиво повторил Гиммлер. И, пристально глядя на Гитлера, сказал: — Опыт работы по обеспечению безопасности государства, мой фюрер, привел меня к печальной мысли, что мы должны проявлять бдительность не только в отношении явных врагов национал-социализма, но и тех, кто, будучи облечен вашим доверием, тем не менее заслуживает пристального внимания.

— Я не люблю иносказаний, — снова прервал его Гитлер. — Кроме того, у меня нет времени. С минуты на минуту должен прибыть фон Лееб…

— Вот именно, фон Лееб… — повторил Гиммлер, глядя на Гитлера своими тусклыми, немигающими глазами.

— Что о фон Леебе? — резко спросил Гитлер.

Гиммлер опустил голову и тяжело вздохнул.

— Я жду! — требовательно произнес Гитлер.

— Мои фюрер, — как бы решившись, начал Гиммлер, — я попытался внимательно проанализировать причины, наших неудач под Петербургом. И теперь хочу спросить: не кажется ли вам, что в этих неудачах есть своя закономерность?

Гитлер резко ударил кулаком по стоящему перед ним столику.

— Перестаньте говорить загадками, Гиммлер!

— О нет, мой фюрер, — тихо откликнулся Гиммлер, — я не говорю загадками. И если мои слова кажутся вам неопределенными, то это потому, что многое еще неясно мне самому…

Он взялся обеими руками за подлокотники кресла, привстав, подвинул его почти вплотную к креслу, в котором сидел Гитлер, и, понизив голос почти до шепота, продолжал:

— От того, кто возглавляет дело, зависит его успех. История Германии была бы иной, жалкой и бесцветной, если бы она не имела своего великого вождя. Не кажется ли вам, мой фюрер, что если бы на месте фон Лееба был другой генерал, то наша миллионная армия на севере не топталась бы почти месяц у реки Луги, а сейчас не была бы вынуждена беспомощно остановиться, достигнув окраин Петербурга?..

Если бы эту беседу слышал кто-нибудь из близких к Гитлеру людей, то, безусловно, решил бы, что Гиммлер допустил серьезную ошибку, столь бестактно коснувшись самого больного места фюрера.

И действительно, Гитлер вскочил, резким ударом ноги отодвинул в сторону кресло, глядя в упор на вытянувшегося перед ним Гиммлера, крикнул:

— Я запрещаю вам, Гиммлер, рассуждать о Петербурге! Этот город будет задушен петлей блокады! Он обречен!

— Несомненно, мой фюрер, — покорно ответил Гиммлер. — В настоящее время мы готовим списки тех жителей Петербурга, которые, в случае если они уцелеют, должны подлежать специальной акции тотчас же после того, как наши войска войдут в город. И тем не менее я, рискуя снова навлечь ваш гнев, утверждаю, что в промедлениях на севере во многом повинен фон Лееб.

— Это я знаю сам, — сказал Гитлер, успокаиваясь. Он придвинул кресло и снова сел в него. — Лееб стар и недостаточно решителен.

— А вы уверены, мой фюрер, что только в возрасте причина его нерешительности? — произнес Гиммлер, как бы размышляя вслух.

— Снова загадки? — угрожающе проговорил Гитлер.

— О нет! Вы помните, в свое время Гейдрих докладывал вам о привлекшей внимание гестапо подозрительной возне среди некоторых генералов…

— Цоссен? — настороженно спросил Гитлер.

— У вас отличная память, мой фюрер! Да, дело относится к тридцать восьмому году.

— Это — давнее дело, и оно забыто, — угрюмо сказал Гитлер. — И кроме того, мне докладывали, что там не было ничего, кроме болтовни.

— Так казалось тогда и мне, мой фюрер. Однако теперь нашим людям в Италии удалось захватить и доставить в Берлин одного близкого к Ватикану священника. Он утверждает, что в тридцать восьмом году к папе был послан из Цоссена эмиссар с просьбой стать посредником в переговорах между некоторыми нашими генералами, с одной стороны, и Парижем и Лондоном — с другой. Из имен, заслуживающих внимания, он назвал только одно.

— Чье?

— Фон Лееба, мой фюрер.

Гитлер медленно встал. Глаза его налились кровью. Он подошел к Гиммлеру и, схватив его за отворот кителя, резко притянул к себе.

— И вы… молчали? — впиваясь глазами в бледное лицо Гиммлера, медленно проговорил Гитлер.

Гиммлер понял, что переиграл.

— Мой фюрер, я позволю себе напомнить, что это — старое дело, трехлетней давности. После этого фон Лееб отличился на линии Мажино, вы заслуженно наградили его Рыцарским крестом. Его имя всплыло сейчас совершенно случайно. И тем не менее я счел своим долгом…

Гитлер медленно разжал кулак. Сделал несколько быстрых шагов по комнате. Подошел к окну и повернул ручку механизма, управляющего створками. Они медленно поползли в стороны.