Лотар-Гюнтер Буххайм - Подлодка [Лодка]

— Вы что — рехнулись! — рычит боцман. Вскоре испанцы снова превращаются в темное пятно.

— Похоже на это! Даже не зажгли сигнальные огни! — ворчит им вслед штурман. — Они были в двадцати метрах от нас, прежде чем мы заметили их. Совсем спятили!

Мы все смотрим им вслед, но баркаса уже и след простыл: ночное море поглотило их без остатка.

Старик занят тем, что отдает приказания машинному отделению.

После этого он находит первого вахтенного офицера в кают-компании.

— Вы имеете хоть малейшее представление? — у вас осталось хоть немного мозгов, чтобы понять, что вы едва не совершили? Что я едва не совершил, потому что мой образцовый первый вахтенный офицер, чемпион среди вахтенных офицеров, настолько некомпетентен, что не может справиться с такой элементарной задачей, как надлежащая сверка с судовым регистром? Я скажу вам кое-что — вас следовало бы отдать под трибунал!

Застрелиться — единственное, что остается первому вахтенному. Но единственный пистолет, который есть у нас на борту, находится в распоряжении командира. К тому же, он надежно заперт.

В помещении младших офицеров стоит гвалт:

— Штурман с самого начала чувствовал, что здесь что-то не так!

— Да уж, первый вахтенный попался яйцами в тиски!

— Мы едва не влипли в дерьмо по самые уши!

— Со Стариком не пропадешь — прыгай в него с разбегу обеими ногами, но потом подумай еще раз как следует. Но сегодня он превзошел сам себя.

— Бог мой, они даже не подозревают, что родились сегодня во второй раз!

— Такой огроменный корабль, и торпеда не пошла.

— Парни, ну он и засранец!

Последнее замечание относится к первому вахтенному офицеру.

Несколько часов спустя Старик подводит итоги случившегося:

— Все как-то сразу пошло не так. Мы были на волосок от катастрофы вроде той, что случилась с «Лаконией». Если бы рулевой механизм торпеды не был поврежден…

Повисает тишина. Спустя несколько минут, посасывая чубук своей трубки, он продолжает:

— Вот вам наглядный пример — жизнь или смерть — игра случая — ну, черт побери! — нет никакого сомнения, что Старику сильно не по себе от всего происшедшего и он пытается оправдать сам себя. — Но ведь все вело к этому — они все-таки тянули со временем — а мы дали им его больше чем достаточно. Они вели себя как сумасшедшие!

— Да, но лишь потому, что полагали, будто их остановил британский патрульный корабль. Мы окликнули их по-английски. Очевидно, они даже вообразить не могли, что мы окажемся немецкой подлодкой.

— Вот что случается, когда начинаешь выпендриваться знанием иностранного языка!

— Они, должно быть, обделались со страху, когда поняли, кто мы на самом деле!

— Вот как получилось. Одно привело к другому… — прищелкнув языком, произносит Старик.

Он молчит добрых пять минут. Потом он говорит:

— Ужасно неудобно, что мы никак не можем измерить мощность нашего передатчика. Вполне возможно, что наш запрос в их адрес даже не был передан в эфир. В конце концов, нашу антенну как ножом срезало, да и все прочее оборудование тоже вышло из строя. Еле живой передатчик и некомпетентность первого вахтенного офицера — чего еще не хватает для полного счастья?

«К тому же почти у всех нас сдали нервы», — добавляю я про себя. У всех, кроме штурмана, который один оказался прав. Всегда рассудительный, всегда хладнокровный, никогда не суетящийся. Он не поддался влиянию Старика, когда разошелся с ним во мнениях.

Примирительное бурчание трубки Старика выводит меня из задумчивости.

— Все шло к тому, что разразилось бы дерьмо несусветное! — вырывается у меня. — И мы оказались в самой его гуще…

— Нет, мы там не оказались бы, — резко обрывает меня Старик.

Я не могу понять, к чему он клонит. Так что я жду. Очевидно, прозвучит что-то еще. Но пауза затягивается, и в итоге я не выдерживаю:

— Я не понимаю.

— Неужели? Ведь все абсолютно ясно: нам попросту пришлось бы хорошенько прибрать за собой. Типичный случай…

Он замолкает, потом продолжает, понизив голос:

— Никто не должен был остаться в живых!

О чем это он?

— Сложилась бы самая типичная ситуация, которую никогда не найти ни в каких приказах и уставах. В подобных случаях поступают по своему усмотрению. Единственное, что говорит флотское командование — это что у тебя есть полная свобода действия. Что ты должен сам принять решение.

Холодная трубка в его правой руке описывает круги в воздухе. Он с трудом подбирает слова: