Лотар-Гюнтер Буххайм - Подлодка [Лодка]

Старик отдает приказание в машинное отделение. Рев дизелей незамедлительно сбивается с ритма и стихает. Опять вокруг нас слышны лишь звуки бесконечного странствия по волнам. Белая грива нашего кильватера исчезает, превратившись в ярко-зеленый шлейф, тянущийся по пятам за нами.

Теперь мы оказались далеко впереди конвоя. Замысел заключается в том, что несмотря на быстро ухудшающуюся видимость у нас еще будет достаточно времени заметить их каждую смену курса, чтобы скорректировать наш таким образом, чтобы палубные надстройки пароходов все время оставались низко над горизонтом.

В небе уже появился диск луны, как будто из белого мела, который постепенно начинает светиться.

— Может, придется еще чуть-чуть подождать, — обращается ко мне Старик.

Не успел он договорить, как наблюдающий за правой кормовой зоной сообщает:

— Мачты сзади по ходу!

Все наши бинокли разворачиваются в том направлении. Я ничего не вижу.

— Черт его дери! — бормочет Старик.

Я скашиваю на него глаза, чтобы понять, куда направлен его бинокль. Затем я навожу бинокль на горизонт и начинаю медленно вести влево, стараясь повернуть его на тот же угол. С большим трудом можно отличить горизонт от вечернего неба. Я продолжаю искать. Есть! Действительно, мачта! Тонкая, как волос! Дымного плюмажа нет — значит, корабль сопровождения. Корвет? Эсминец? Тральщик, описывающий свой большой ежевечерний круг, чтобы очистить окрестности от мин до наступления темноты?

Они уже заметили нас? В их «вороньих гнездах» всегда сидят лучшие моряки!

В любом случае, мы оказались прямо перед ними с западной стороны, где тьма еще нигде не сгустилась в достаточной степени. Мы слишком четко выделяемся на фоне горизонта.

Почему Старик ничего не предпринимает? Он сгорбился, как гарпунер у своей пушки, ожидая, когда снова забьет фонтан кита. Не отнимая от глаз бинокль он командует:

— Обе машины — самый полный вперед!

Никаких указаний относительно рулей глубины. Никакой команды к погружению.

Турбины взревели. Лодка прыгнула вперед. Бог мой, эти белые буруны кильватерного следа выдадут нас Томми! Конечно же, наш корпус выкрашен в серый защитный цвет, но этот белый след и синеватое облачко выхлопных газов над ним… Сейчас дизели изрыгают из себя столько дыма, как неисправный трактор. Затянутый плотной пеленой выхлопов, горизонт за нашей кормой полностью пропадает, а вместе с ним и иголочка мачты. Я не могу понять, вырастает она или уменьшается.

Если мы не можем разглядеть их, может, они нас тоже не видят.

Дизели угрожающе рычат. Они по-настоящему вгрызаются в топливные запасы шефа.

Я замечаю, что шеф исчез с мостика. Бинокль Старика по-прежнему смотрит за корму. Мы не отклонились от нашего курса ни на градус. Штурман вместе с ним всматривается назад.

По прошествии некоторого времени Старик отдает приказание обеим машинам малый вперед. Длина кильватерного следа сокращается. Постепенно сизая дымка за нами рассеивается. Старик и штурман пристально рассматривают горизонт. Я делаю то же самое, сантиметр за сантиметром. Ничего.

— Хм! — произносит Старик. Штурман хранит молчание. Он держит бинокль в равновесии меж вытянутых больших и средних пальцев. Наконец он отвечает:

— Ничего, господин каплей!

— Вы записали, когда мы заметили их?

— Jawohl, господин каплей! В 19.52.

Старик подходит к люку и передает вниз:

— В журнал: «19.52. Заметили корабль сопровождения» — Записали? — «Ушли, развив максимальную скорость на поверхности — Эскортирующий корабль не увидел нас за дымовой завесой нашего выхлопного газа» — Успеваете? — «за завесой нашего выхлопного газа».

Так вот что это было на самом деле. Старик преднамеренно использовал выхлопы.

Мое сердце неистово колотится.

— Увлекательно, правда? — спрашивает он. Затем — новая неожиданность. С западной стороны высоко в небо взлетает ракета; она зависает наверху на некоторое время и, описав дугу, похожую по форме на ручку трости, падает вниз и гаснет.

Командир первым опускает бинокль:

— Что бы это могло означать?

— Они меняют курс! — высказывает догадку штурман.

— Возможно — а возможно, вызывают эсминцы, — ворчит командир. — Мы не хотим, чтобы они именно сейчас загнали нас под воду. Смотрите в оба, господа! Дневной отдых закончился, — и вскоре добавляет:

— Выпустить ракету — да они, видно, с ума сошли!

Штурман обращается к хроникеру в глубине лодки:

— Осветительная ракета над конвоем на десяти градусах — и отметьте время!