Арсений Ворожейкин - Небо истребителя

— Здравствуй, море! Ура! Моя дивизия снова будет морской. Я зашел за тобой, чтобы вместе идти к Петрову.

— Расскажи толком, что произошло?

— Наши дивизии передаются морякам, штаб корпуса ликвидируется.

Я сразу вспомнил маршала Жигарева. Стало ясно, почему он не захотел разговаривать по служебным делам, оставив их на «потом». Видимо, он прилетал, чтобы уточнить порядок передачи дивизий.

— Чего молчишь? — прервал мои раздумья Николай Тимофеевич.

Взглянув на него, я подумал, что он внешне похож на Петрова. Оба небольшого роста, но по характеру разные; этот — порывисто-эмоциональный, а Борис Лаврентьевич — спокойный и вдумчивый.

— Ты меня ошарашил новостью. Тебе хорошо, ты даже форму морскую не успел сменить. А мне совсем не хочется к морякам. Всю жизнь был сухопутным летчиком. Но приказ есть приказ. Расскажи мне о нашем новом командующем.

Николай Тимофеевич сел напротив меня, положив обе руки на стол и, улыбнувшись, начал:

— Бориса Лаврентьевича я знаю лучше, чем себя. Мы одногодки, учились вместе. В тридцать втором нам повесили по два кубика. Между прочим, и полюбили мы одновременно одну девушку. Борис не умел танцевать, а я любил танцы и танцевал с ней. Боря ревновал меня…

— Ты говори о деле, — перебил я Щербакова.

— Летчик он сильный. Умный человек. Начитанный. Война застала нас на Черном море. Он уже был начальником штаба ВВС флота, когда с ним случилось несчастье. Севастополь только что освободили, и он полетел туда на «Бостоне», в роли пассажира. Из-за сильного тумана при посадке самолет разбился. Борис Лаврентьевич повредил ногу. Медкомиссия списала его с летной работы…

— Но ведь он летает?

— Летает. Даже самовольно вылетел на МиГ-пятнадцатом, за что получил взбучку от командующего ВВС флота. Ты обратил внимание, как он здорово хромает? Начальство делает вид, что этого не замечает…

Командующий принял нас радушно, беседовал тепло и долго. Я рассказал ему о наших задумках построить в пустующих ангарах спортзал, а затем плавательный бассейн.

— Так в чем же дело? — с одобрительной заинтересованностью спросил он.

— В финансах. В дивизии на эти цели денег нет.

— Я сейчас позвоню адмиралу Харламову. — После короткого разговора, не кладя трубку, он спросил меня: — Сколько денег нужно на спортзал?

— Приблизительно пятьдесят тысяч, — ответил я, хотя четкого представления о количестве денег, требующихся на строительство, не имел.

Петров назвал эту сумму и, закончив разговор с комфлотом, сообщил:

— Адмирал отпустил вам шестьдесят тысяч. Если будет мало, обещал добавить. Приступайте к строительству. Какие еще вопросы?

— В нашей дивизии не хватает самолетов. А МиГ-семнадцатых нет ни одного.

— Дадим. — Генерал выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда ключ: — Вам, Арсений Васильевич, выделена трехкомнатная квартира в новом доме. Можете заселять. И еще, хочу познакомиться с вашими командирами полков. В какое время и где лучше с ними встретиться?

— Завтра в двенадцать часов дня, — ответил я и пояснил, — Сегодня ночью летают на всех аэродромах дивизии. Собраться можно в моем кабинете. Прикажете пригласить и замполитов?

— Не надо! — твердо заявил Петров. — С ними проведет беседу начальник политотдела. Наш разговор с командирами полков должен быть доверительно-откровенным. — Он повернулся к Щербакову: — А с вами, Николай Тимофеевич, мы старые друзья, ваша дивизия мне хорошо знакома, если, конечно, за короткий срок пребывания у сухопутчиков летчики не изменились.

— Не изменились. Все рады снова стать моряками.

— Ну, голубчики, кажется, мы все обговорили, — и Петров, обведя нас дружелюбным взглядом, на прощание пожал нам руки.

Борис Лаврентьевич умело вел беседу. Наш разговор скорее напоминал не разговор начальника с подчиненными, а подчиненных с начальником. Он слушал нас же перебивая, на все просьбы тут же реагировал. Слова «голубчик», «голубчики» привлекли мое внимание. Когда мы вышла на улицу, я спросил Николая Тимофеевича, как часто командующий употребляет их в разговорах с подчиненными?

— Мне кажется, он делает это от души, сам того не замечая. После доверительного «голубчик» подчиненные невольно начинают с ним разговаривать без всякой натянутости, более откровенно.

Говорят, что солдатский вестник разносит новости быстрее любых приказов и распоряжений, но на этот раз командиры полков были удивлены неожиданному сообщению о переводе дивизии в подчинение к морякам. Солдатский вестник не сработал. Вопросов и вздохов было много. Привычка свыше нам дана. Разговоры смолкли, когда вошел генерал Петров. Он с каждым поздоровался за руку и сел в торце стола. По обеим сторонам от него расположились по два командира полка: Дмитрий Осмоловский с Анатолием Кадомцевым и Константин Моисеев с Павлом Климовым.