Арсений Ворожейкин - Последние атаки

Противник, заметив группу Воронина, явно растерялся и сам подставил себя под огонь. Такой момент нельзя не использовать. Сверкнул огонь, и один «фоккер» вспыхнул, второй взметнулся вверх, но меткая очередь Алексея Коваленко и здесь настигла его.

Не меняя курса, группа Воронина продолжает полет.

Уже кончили работу наши бомбардировщики и штурмовики, ушли домой верхние и нижние группы истребителей прикрытия, покинул небо и противник, «яки» продолжали барражировать над линией фронта. Горючего хватит еще надолго, но летчики изрядно утомились. Особенно устали глаза: слепит солнце.

До конца патрулирования осталось две минуты. От мысли, что сейчас группа возьмет курс на Тернополь, Петр испытывает сладкую усталость — хорошо знакомую солдатам послебоевую спутницу. И тут, словно плетью по обмякшим нервам, ударили слова с командного пункта земли: сходить к Станиславу и разведать аэродром.

Воронину приходилось не раз бывать над аэродромом в Станиславе. Чтобы побыстрее выполнить задание, он решил обогнуть город с северо-запада и, зайдя со стороны вражеского тыла, пролететь над южной окраиной, где находился аэродром. Затем — домой. Очевидно, от усталости в этом маневре комэск не учел зенитную артиллерию. Зато она вскоре напомнила о себе, встретила сразу ворохом черных бутонов. Петр мгновенно бросил машину прочь от этих пахнущих смертью «цветочков». Пронесло. Черт подери, а это что? На глазах Воронина снаряд разорвался прямо в самолете Ивана Хохлова и на миг окутал его черным дымом.

Как бы ни была сильно развита воля, а на земле в такие моменты человек от неожиданности столбенеет. Сейчас же, когда все тело, нервы и мысли напряжены, страх, жалость и скорбь спрятаны внутри словно взаперти. Поэтому картина гибели близкого друга сразу воспринялась Петром лишь зрительно: «Нет больше Ивана, — четко отметило сознание, — и виновник его гибели только ты, Петр Воронин».

Нужно проследить, куда упадет, хотя вокруг и территория, занятая врагом.

Странно, но из черного облака разрыва показались крылья. Потом кабина, мотор… Передняя часть самолета все же уцелела, и даже крылья не рассыпались. Что стало с летчиком?

Вот появился и хвост «яка», отделенный от машины. Он как бы привязан и летит за крыльями.

Подлетев ближе, Петр разглядел, что снаряд снес половину фанерного покрытия фюзеляжа и буквально выпотрошил его. Хвост держался на оставшихся стальных трубах — лонжеронах. Но кабина летчика цела, цел мотор, и диском серебрится вращающийся винт. А вот и силуэт головы летчика. Воронин увидел лицо Ивана. Оно застыло, словно маска. «Мертв. Убит осколками или же взрывной волной», — пронеслось в сознании.

А между тем неуправляемый «як» опускает нос и плавно переворачивается. Высота быстро теряется, и скорость растет. Машина вот-вот рассыплется. Иван Андреевич если и придет в себя, то все равно не успеет выпрыгнуть и раскрыть парашют: земля рядом. Какой она кажется сейчас коварной, безжалостной! И друзья ничем не могут помочь товарищу. Им осталось одно — проследить его последний путь.

Пожалуй, впервые Петр почувствовал, какой это прекрасный и дорогой для него человек. Часто бывает — оцениваешь друга по-настоящему, когда его уже нет…

Невыносимо тяжелый момент. Мучительный. Он усиливался одной и той же навязчивой мыслью: в несчастье его вина. Это он повел группу через вражеский аэродром без всякого противозенитного маневра. И вот — расплата. Сейчас все увидят гибель Ивана…

Петр осмотрелся по сторонам: летчики его группы шли разомкнутым строем, готовые в любой момент встретить врага. Конечно, они видят и то, что случилось с самолетом Хохлова. И так же, как и он, Воронин, тяжело переживают непоправимую беду. Но случилось невероятное. Самолет Хохлова перестал опускать нос и резко, как борец, лежащий на обеих лопатках, вдруг вывернулся, встал в нормальный горизонтальный полет. Движения машины говорят сами за себя: ею управляет летчик!

— Жив, Иван Андреевич! — от радости закричал Петр, кажется, на всю Вселенную.

Секунда, две — и он рядом. Иван растерянно озирается по сторонам. Пришел в себя и, видимо, еще не может понять, что же с ним произошло. Воронин говорит ему по радио, но Хохлов явно не слышит командира. Разумеется, радио выведено из строя. Покачиванием крыльев комэск с трудом привлек внимание Ивана. Он тревожно взглянул на ведущего. Тот показывает ему рукой, куда лететь, и плавно разворачивается. Нужно скорее вывести Хохлова из вражеского неба. Может, он где-нибудь и сядет на нашей территории. Воронин видит, с каким трудом ему удалось повернуть машину вслед за ним. Наверняка повреждено управление, да и Иван, должно быть, ранен.