Арсений Ворожейкин - Последние атаки

— Кстати, Сережа, — говорит она, нарочито вздернув подбородочек, — когда вы нам покажете свое пилотажное мастерство? В прошлом году, когда мы тоже обслуживали истребителей, они над нами такие кордебалеты устраивали — аж дух захватывало. А вы, как бомберы: только взлетаете да садитесь.

— Не положено фокусы выкидывать над аэродромом, — говорит Лазарев.

— Это, Сережа, не фокусы. Мы хотим видеть, на что способны те, кому мы обеспечиваем радиосвязь.

— Это, пожалуй, можно, — соглашается Лазарев и смотрит на Петра: — Если командир разрешит.

— Можно, конечно, — соглашается Воронин. — Только не над аэродромом, а в зоне. Но все равно, отсюда будет отлично видно.

Взяв папиросу, Лазарев закурил. Дуся все с той же лукавой игривостью замечает:

— Сережа, а вы знаете, что одна папироса убивает зайца?

— Зачем зайцу давать так много курить?

Сергей однако покорно тушит папиросу и берется за бутылку. Девушка перехватывает руку осуждающим взглядом:

— Хотите еще выпить?

— По маленькой можно…

Дуся вместо бутылки ставит перед ним стакан чая:

— Один древний философ сказал, что опьянение — это добровольное сумасшествие. У вас ведь завтра полеты. А чай действительно полезен.

— Я раньше не любил чай, — шутит Лазарев, — дома сахару жаль, а в гостях намешаешь столько, что пить невозможно. Другое дело в армии. Здесь норма: хочешь не хочешь — пей, иначе останешься совсем без чая. Вот и научился.

Сергей смеется, попивая горячий чай, не замечая и не слушая никого, кроме Дуси. От грубоватой манеры, с какой он вел себя с девушками раньше, не осталось и следа.

Недалеко от них кто-то запел:

Разговоры смолкли. Галя взглянула на летчиков и жестом приказала поддержать. Оба подхватили:

После песни заиграл баян, призывая па танго. В свободный угол, специально отведенный для танцев, вышли несколько пар. Безмолвно, только глазами, Дуся пригласила Сергея, плавно поднялась с места, и они закружились в ритме музыки. Видно по всему: поправились друг другу. «Что ж, пусть дружат, — улыбнулся, глядя на них, Воронин, — и пусть их звезда будет счастливой».

Галя отказалась танцевать из-за тесных туфель, но Петр настоял:

— Пойдемте, нужно же когда-нибудь разнашивать, — и, не дожидаясь ответа, с виноватой улыбкой взял ее за руку.

— Надо попробовать, — согласилась она. — Не поддадутся — надену армейские сапоги: не подведут.

Баянист продолжал играть. Танцы, смех, песни… Как дороги солдатскому сердцу такие вот короткие, но радостнее минуты отдыха.

Пообедав, Иван Андреевич сладко потянулся и, слегка заикаясь, сказал:

— Э-эх, сейчас бы минуток сто добрать. Устал.

— В чем дело? Следуй за мной, — советует Лазарев и, допив компот из алюминиевой кружки, одним махом поднявшись из-за стола, оказался на нарах. — Первая заповедь пилота: пока самолеты готовятся к вылету — нельзя терять ни минуты.

— Может, нам на помощь полк истребителей подбросят? — предположил Иван Андреевич, укладываясь между Ворониным и Лазаревым на настиле.

— Держи карман шире, — подкладывая под голову побольше соломы, отвечает Сергей. — Если бы начальство считало нужным, давно бы сюда вся паша дивизия перебазировалась. А то лишь перебросили небольшую группу прикрытия.

— Но ведь наш фланг фронта наступает на львовском направлении, — не унимается Хохлов. — Это главное направление. И у нас сил не хватит наделено прикрыть здесь наземные войска.

— Может, скоро и будет главным, а пока что, по всему видно, так себе, — слышится уже вялый, сонный голос Лазарева.

В землянке установилась тишина, лишь позвякивала посуда: официантка собирала со столов. Едва успели забыться — раздалась команда «По самолетам!». Все вскочили. Головы взлохмачены, в растрепанных волосах золотятся нити приставших соломинок. Летчики на ходу надевают шлемофоны и выбегают из землянки.

Речушку Икву перелетали над селом Млинов. Отсюда 13-я армия нанесла удар по обороне противника, и его войска, чтобы не попасть в окружение, поспешно отступают на запад. 1-й и 6-й гвардейские кавалерийские корпуса наносят фланговый удар с севера, заполнив в междуречье Стыри и Иквы все леса и перелески. Задача полка — прикрыть кавалеристов с воздуха.

Пожалуй, Петр Воронин еще не встречал такой массы конницы, хотя свою армейскую службу он начинал именно в кавалерии. На фоне снега отчетливо виднеются каждый всадник, каждая повозка. Можно различить даже походную кухню. Вот по дороге, проторенной среди кустарников, цепочкой вытянулся эскадрон. Маскируясь, всадники привязали к седлам ветки, многие на головы надели хвойные «шапки», но по передвижению легко можно определить, что здесь проходит колонна.